Почему провалился штурм больницы спецназом в Будённовске?

Сегодня, 14 июня исполнилось 26 лет со дня теракта в Будённовске. В этом городе боевиками Басаева в 1995 году была захвачена больница.

К лету 1995 года чеченские боевики оказались на пороге катастрофы. После штурма Грозного российская армия успешно зачищала равнину севера Чечни, загоняя дудаевцев в горы. Продвижение не было быстрым, но остановить его боевики не могли, а потери вырывали из рядов бандитов всё новых людей.

В отличие от второй кампании, боевики ещё не располагали кадрами и запасами снаряжения для долгой диверсионной войны. Боевикам требовалось как можно скорее найти какое-то оригинальное решение, которое переломило бы положение дел в их пользу.

Решение нашлось. Главную роль в предстоящей акции должен был сыграть Шамиль Басаев. В дудаевском окружении он уже тогда был первым среди равных. Басаев начинал свою карьеру профессионального боевика ещё до официального открытия боевых действий. На излёте советской эпохи он был типичным лузером, перепробовал много профессий, но нигде толком не задержался.

Однако в начале 90-х Басаев обнаружил неожиданные таланты. Он начал с организации небольшого отряда для охраны Конфедерации горских народов Кавказа — альянса кавказских националистов. Затем он отправился воевать сначала в Карабах, где дрался на стороне азербайджанцев, а потом по линии КГНК — в Абхазию, где воевал на стороне абхазов.

Там он сколотил полноценный многочисленный отряд, обзавёлся оружием, приобрёл бесценный опыт реальных боевых действий. Ходили слухи, что по части диверсионной войны его натаскивали российские специалисты.

Сам Басаев их опровергал. Факт состоит в том, что в Чечню он приехал уже пообтесавшимся боевиком. К тому же, что вскоре окажется важным моментом, он уже имел опыт террористического акта.

На заре туманной юности Басаев вместе с двумя приятелями угнал самолёт в Минеральных Водах. Тогда ему хватило для счастья организации пресс-конференции. Однако история с лайнером убедила Басаева в том, что такие теракты — это неплохой способ воздействия на общественное мнение.

Теперь, в 1995 году, ему предстояло совершить куда более масштабное злодеяние, которое могло бы полностью перевернуть весь ход конфликта. Конечно, российское общество тяжело переживало огромные жертвы в Грозном и в весенних боях на равнине, но массовый захват гражданских заложников, удар по населению, приход войны в тихую российскую провинцию — это был бы куда более страшный удар по психологии. Разбить российские войска на поле боя дудаевцы, разумеется, не могли (на это им просто не хватало сил), но теракт позволял им надеяться на прекращение войны по политическим мотивам.

Целью теракта стал Будённовск на Ставрополье. Это шестидесятитысячный город, там расположен военный аэродром, до границ с Чечнёй три часа езды на машине. Среди первоначальных целей боевиков часто называют аэропорт Минеральные Воды, где они якобы планировали захватить самолёт и улететь на нём в Москву или одну из арабских стран. Однако этот тезис крайне сомнителен.

Во-первых, для захвата заложников выделили отряд, который в стандартный лайнер просто не влезет: 195 бандитов с огромным арсеналом оружия, включая тяжёлое, и запасом патронов и гранат, которого хватило бы на многочасовой бой. Найти самолёт, способный просто поднять в воздух такую орду вместе с заложниками, было бы отдельной проблемой.

Во-вторых, в Будённовске боевики действовали исключительно чётко, слаженно, с полным пониманием в каждый конкретный момент, чего они хотят и как действовать дальше. Судя по всему, Будённовск в самом деле был основной целью.

Отряд, направленный на захват городка, собирался в посёлке Новогрозненский. Туда постепенно стягивались небольшими группами и поодиночке опытные, хорошо себя показавшие террористы. Басаев планировал действовать бандой, которая не просто сможет диктовать требования из-за спин заложников, но захватить город, а затем дать бой войскам. Поэтому отряд был вооружён до зубов.

Басаевцы имели семь пулемётов, включая два крупнокалиберных, несколько десятков одноразовых противотанковых гранатомётов, разнообразные мины, снайперские винтовки. В общем, отряд, поехавший в Будённовск, походил скорее не на банду террористов, а на мотострелковый батальон.

В ночь на 14 июня боевики на КамАЗах и легковом автомобиле выехали на Будённовск. В «жигулях» ехали боевики, одетые милиционерами. Впоследствии Басаев утверждал, что совал взятки на постах и проехал их огромное количество, но в реальности по дороге была всего пара КПП. Милиционеры на них не досматривали машины не по своей продажности, а из-за того, что их уверяли, что в машинах едет «груз-200» — тела погибших солдат.

Однако неподалёку от Будённовска басаевцев остановил пост ГАИ. Разумеется, гаишникам не позволили досматривать грузовики, но террористы согласились проехать к будённовскому РОВД для «объяснений».

В солнечный полдень 14 июня 1995 года машины с боевиками подъехали к зданию будённовской милиции.

Дни отчаяния

Выпрыгнув из машин, боевики открывают огонь в упор по милиционерам. Гаишники не успевают ничего понять, прежде чем их убивают. Басаевцы проносятся по зданию милиции, расстреливая людей. Многие из милиционеров на учениях за пределами Будённовска, но те, кто есть на месте, отчаянно отстреливаются, нескольких нападающих удаётся застрелить.

Захватить РОВД у Басаева не получается, но слишком многие милиционеры убиты или ранены, поэтому больше не могут оказывать сопротивление. Боевики чётко и слаженно несколькими группами захватывают город: взяты под контроль администрация, банк, почтамт.

Во время перемещений басаевцы беспорядочно палят по прохожим. Делается это не для куража. Дело в том, что раненых эвакуируют в городскую больницу, туда же сбегаются врачи, медсёстры и родственники пострадавших. Больница стремительно наполняется народом, чего Басаеву и надо.

Разгромив учреждения в центре города, боевики начинают сгонять горожан в центр. Неповиновение — расстрел. Попытка к бегству — расстрел. На площади скапливается всё больше людей, которых басаевцы собирают вокруг бензовоза.

Первая попытка выбить террористов из города выглядит чистым самоубийством. Рядом с Будённовском находится вертолётный полк, и в город отправляется отряд из трёх десятков лётчиков, вооружённых пистолетами. Решение спасать гражданских совершенно понятно эмоционально, но тридцать лётчиков, конечно, не могут противостоять вооружённым до бровей боевикам. Авиаторы только теряют несколько человек убитыми и ранеными. Двоих тяжелораненых отвозят в больницу…

Однако Басаев понимает, что времени у него не так много. К городу, несомненно, скоро подойдут обычные воинские части. Против полноценного мотострелкового батальона у боевиков нет шансов. Заложников гонят к горбольнице. К этому моменту там уже находится около тысячи человек, ещё примерно пятьсот ведут террористы…

Боевики захватили больницу легко, без сопротивления. Тут же началась сортировка заложников. Тех, кто относился к каким-то силовым ведомствам, быстро расстреляли. Некоторых казнили просто на всякий случай: в ком-то почудилась военная выправка, другой попробовал перечить, третий пришёл в лечебное учреждение, уже зная, что оно захвачено, — к находящейся в заложниках жене. Боевики собрались в больнице и тут же начали оборудовать опорный пункт.

На следующий день в Будённовск прибыл десант высокого начальства: министр внутренних дел, по делам национальностей, директор ФСБ и командующий Северо-Кавказским военным округом — Ерин, Егоров, Степашин и Квашнин. Они образовали штаб спасательной операции, но в действительности эти чиновники быстро утеряли нить управления.

Кроме чиновников в город прибыли и те, кто действительно мог бы спасти людей, — подразделения А и В. ЧП чуть не произошло прямо перед посадкой — спецназовцам сообщили, что аэродром захвачен, так что те уже готовились высадить иллюминаторы и сразу идти в бой. Как выяснилось, положение не настолько скверное, но всё же весёлого было мало.

По городу беспорядочно перемещались толпы людей — родные и близкие заложников. Никаких объяснений никто не давал, альфовцам пришлось неформально выяснять обстановку у милиционеров и инструктировать людей в оцеплении. Офицеры вначале не имели даже плана больницы. Помимо спецназовцев в Будённовск стягивались отряды внутренних войск, ОМОН, СОБР, которые, по крайней мере, взяли под контроль наиболее важные объекты и несколько уменьшили хаос на улицах.

Между тем Басаев вовсю делал то, зачем явился. Он потребовал пресс-конференции, для убедительности расстрелял несколько человек —и быстро получил доступ к журналистам. Мгновенно ставший известным всему миру террорист с удовольствием давал интервью, выдвигал политические требования и позировал для фотографов.

Главным — и невыполнимым — требованием был вывод войск из Чечни. Поразительно, но во время общения с прессой некоторые репортёры даже пытались его стыдить — без малейшего, впрочем, эффекта.

В это время спецназовцы вели разведку подходов к больнице. Ничего хорошего они сказать по итогам не могли: штурм неизбежно вёл к массовой гибели и заложников, и бойцов подразделений контртеррора. Поэтому командиры «Альфы» и «Веги» (бывший «Вымпел») предложили потянуть время и путём переговоров вызволить хотя бы часть заложников, а затем поискать пути освобождения остальных.

Однако «штабисты» бросались из крайности в крайность и требовали как можно более скорого штурма, невзирая ни на какие потери. При этом до него Басаеву позволили почти бесконтрольно общаться с политиками, журналистами и общественными деятелями.

Штурм начался на рассвете 17 июня. Сведения о скорой атаке басаевцы получили, слушая в открытом эфире переговоры гражданских спасательных служб. Сам штурм выглядел чудовищно. Боевики выставили в окна заложников и вели плотный огонь из-за спин.

Из-за этого со стороны альфовцев огонь на поражение вели одни снайперы. Солдаты штурмовых групп только пытались стрелять на испуг в промежутки между окнами, отвлекая огонь на себя и пытаясь хотя бы психологически давить на террористов.

Те не стеснялись и били длинными очередями на любое шевеление. Боевики стреляли по пытающимся убегать заложникам и убили около тридцати из них. Бронированные машины, которыми прикрывались штурмовые группы, были подбиты. Боем эту голгофу назвать было трудно.

Однако одна из групп отряда «А» прорвалась на первый этаж. Но дальше был только тупик: помещения забиты заложниками, лестницы контролируются бандитами, ведущими огонь.

Продолжение штурма означало бы только массовые жертвы. К тому же «А» и «В» уже потеряли трёх офицеров убитыми и 24 ранеными (также были убиты и ранены несколько солдат других подразделений), штурмовые группы уже слишком сильно сократились в числе, чтобы больницу можно было зачистить их силами. Плюс огнём от альфовцев был отсечён второй эшелон атаки, в котором шли части спецназа МВД.

Благодаря снайперам боевики понесли довольно болезненные потери: было застрелено по крайней мере 15 боевиков, ранено ощутимое количество захватчиков, но сейчас это имело мало значения. Штурм провалился, «Альфа» отступила.

Хотя басаевцы обвиняли спецназ в потерях среди заложников, достоверно убитых огнём «Альфы» гражданских лиц нет. И даже совершенно не симпатизирующие российской стороне правозащитные организации позднее утверждали, что абсолютно подавляющее большинство людей за время теракта в Будённовске было убито именно террористами.

Нокаут

Провал штурма сам по себе ещё ничего не означал. Разумеется, отряд Басаева в больнице не усиливался, боеприпасы не приобретал и в числе не рос. Однако теперь возглавлявшие не только «штаб операции», но и всю Россию чиновники были полностью парализованы, окончательно лишившись воли, мужества и разума. Вскоре в переговоры вступил лично премьер-министр Виктор Черномырдин.

Позор и трагедию Будённовска увенчала историческая фраза «Шамиль Басаев, говори громче«. Действительно, Басаев говорил громче некуда.

Фактически он добился максимума, на который мог рассчитывать в рамках реальности, — обещания переговоров с лидерами террористов в Чечне и предоставления конкретно банде Басаева коридора для выхода в республику.

Более того, Басаев сумел даже добиться кое-чего совершенно за рамками понимания: Кремль не только посулил террористу прекращение огня, переговоры и беспрепятственный выезд, но ещё и выполнил свои обещания.

К больнице подали автобусы, куда погрузились террористы и до сотни заложников, включая добровольно вызвавшихся на эту роль депутатов Думы и журналистов. Кроме того, подошёл рефрижератор для убитых боевиков.

Прибыв в Чечню, Басаев отпустил заложников, и его отряд растворился в лесах. Никаких попыток противодействовать ему не было предпринято. Ни один штабист не попытался организовать перехват колонны, хотя в пути она останавливалась на ощутимый срок.

Во время теракта в Будённовске было убито не менее 105 гражданских лиц и не менее 30 милиционеров и военных. С учётом погибших в бою с местной милицией потери боевиков составили 21 человек убитыми, кроме того, некоторые террористы умерли от ран в ближайшие недели.

Теракт в Будённовске стал переломным событием первой войны в Чечне. После него российская сторона затеяла длительные бесплодные переговоры с политическими лидерами боевиков — Масхадовым, Яндарбиевым и Дудаевым.

«Перемирие», установленное на это время, не соблюдалось террористами ни минуты, зато они получили возможность передохнуть, пополнить свои поредевшие отряды, восстановить контроль над многими сёлами.

Фактически последующие события — тяжёлые бои по всей Чечне и в конце концов захват боевиками Грозного и полное поражение России в войне — были бы невозможны, если бы отряд Басаева был уничтожен, а боевые действия остановились.

Более того, события в городе определили лицо войны на многие годы вперёд. С точки зрения боевиков, массовый захват заложников стал отличным методом ведения войны. Кизляр, «Норд-Ост» и Беслан стали возможными только благодаря тому, что из Будённовска ушёл своими ногами наиболее ловкий и жестокий лидер боевиков.

Авторитет Басаева резко вырос, а многие его подчинённые вскоре сколотили собственные отряды. В подавляющем большинстве боевики Басаева, участвовавшие в налёте на Будённовск, были убиты или захвачены и предстали перед судом впоследствии. В 2006 году погиб и сам Басаев.

Однако уничтожение столь неосмотрительно выпущенного из бутылки джинна потребовало массы времени, сил, а главное — стоило моря крови.

Евгений Норин