Кавказский плен: "новая волна"

Итак, пока страна встречала новый 1995-й год, в Грозном завязались тяжёлые бои. Части и подразделения, вошедшие в центр города согласно заранее разработанному командованием Объединённой группировки "и лично Анатолием Квашниным" плану, оказались блокированы, рассечены, раздроблены, и методично добивались чеченскими отрядами.

Тот январь стал едва ли не самым кровавым месяцем за всю историю новейших "чеченских войн". Удары с воздуха, а затем и боевые действия, развернувшиеся в ещё недавно полумиллионном городе, население которого в силу многих причин просто не могло так быстро его покинуть, унесли десятки тысяч жизней - с декабря по апрель погибли от 25 до 29 тысяч гражданских лиц.

Потери военных можно лишь оценивать: в возникшей неразберихе многие погибшие ещё много месяцев числились пропавшими без вести. Только в двух понесших наибольшие потери частях - 131-й майкопской бригаде и 81-м самарском полку, по сведениям на январь 1997-го, погибли (или продолжали числиться пропавшими без вести и пленными - что для солдат из этих частей, скорее всего, также означало: погибли в январе 1995-го) 126 и 100 человек соответственно. Суммируя потери по войсковым частям, участвовавшим в тех боях (общие поимённые списки можно найти на сайте "Мемориала"; на сайте genstab.chechnya.ru этот список "развёрстан" по отдельным войсковым частям) можно дать оценку общего числа погибших в Грозном "силовиков": порядка полутора тысяч.

При этом с 31 декабря 1994 года по 3 января 1993-го российская армия понесла, наверное, наиболее тяжёлые потери за всю войну. Большое число военнослужащих было захвачено чеченскими отрядами - средства массовой информации о примерно ста пленных, назывались и большие цифры. Однако уже в первые дни января появились первые поимённые списки пленных. Как это стало возможно? Ведь и военное, и политическое руководство страны отрицало произошедшую в Грозном катастрофу - чего стоят байки пресс-службы российского правительства о том, что "Тыловые службы войск устанавливают на улицах походные кухни для раздачи жителям горячей пищи" (Эхо Москвы, "Новости", 2 января 1995 г., 8:00)?

Повторялась ситуация 26 ноября 1994-го: официоз сначала пытался скрыть катастрофу, отрицать сам факт пленения своих солдат, а потом - использовать их в пропагандистских целях: их-де всех расстреливают и т. п. Чеченские же командиры, по разным причинам - и потому, что сами раньше служили в той же Советской Армии, и, наверное, потому, что понимали политическое и пропагандистское значение фактора пленных, в те недели января старались их беречь. Но надежды чеченского руководства на то, что в Кремле, в "Арбатском военном округе", на Лубянке, наконец, вспомнят о пленных, были напрасны: жизнью и свободой конкретных людей российская "первая" власть отнюдь не интересовалась.

Как и раньше, их судьбами озаботились власти "вторая" и "четвёртая" - депутаты, журналисты, - и правозащитники. По сути дела, они подменяли собою государство, отвернувшееся от "государевых людей". Именно на записях, сделанных ими в подвале "Рескома", основана приведённая ниже хроника боёв, пленений и переговоров. Поиск пропавших без вести и пленных, попытки их освобождения станут важной составляющей их работы на Северном Кавказе на последующие два года. Необходимость этой работы предопределили те несколько январских дней. Рассказом об этих днях завершается цикл статей "Как начиналась первая чеченская". Собственно, и сам "новогодний штурм" подвёл черту под несколькими неделями неопределённости, возможности выхода из кризиса без большой крови, и обозначил наше вхождение в "бесконечный тупик", который длится уже десять лет.

*****

Грозненский дневник Олега Орлова ("Мемориал"), 31 декабря 1994 г., 16:32

АРСАНУКАЕВ [Абу Арсанукаев, на тот момент - начальник охраны Джохара Дудаева, на 2004 г. охранял Ямадаева, руководителя чеченского отделения "Единой России" - прим. А. Ч.] привел к депутатам [Пономареву, Шабаду, Якунину - прим. А. Ч.] в подвал четырех пленных из 81 мсп; по дороге их пинали (Юрий Ильич ЛЬВОВ, Сергей Иванович НОСКОВ, Андрей Юрьевич ВАРГАНОВ, Павел Николаевич КИСЕЛЕВ). Алексей ЕЖОВ из их экипажа погиб. Лейтенант АФАНАСЬЕВ бежал, оставив экипаж на произвол судьбы.

...

В медпункт доставлены пленные Дмитрий Васильевич УПАРИНОВ и Сергей Александрович МИККА. Еще двое ранены тяжело: Дмитрий ... БАКУЛЕВ (в живот и в ноги) и капитан Виктор Вячеславович МЫЧКО (в грудь, руку и ногу).

По словам ИДИГОВА, была дана команда "Пленных не расстреливать."

Виктор Мычко:

Оказались прямо на площади у дворца, где нас начали из гранатометов расстреливать. Механик-водитель, второй солдат и Артур Белов после попадания снаряда погибли. Я без сознания с ранением легкого был взят в плен и сюда перетащен. Никто из своих меня не подобрал...

(Муратов Д. Следы военного преступления пытаются скрыть: вместо похоронок придут извещения о "пропавших без вести" // Новая ежедневная газета. 1995. № 6. 13 января. С. 1; интервью взято 7 января)

Дневник Орлова, 22:30:

В медпункт привели семерых пленных, из них 2 офицера: лейтенант МОЧАЛИН Олег Николаевич (легкая контузия) лейтенант СИДЕЛЬНИК Сергей Николаевич (ранен в ногу и в руку), ряд. Сергей Юрьевич КИСЕЛЕВ, ряд. Олег Иванович ПЕРЕВАЛОВ, Сергей Васильевич МАРТЫНЕЦ (ранен в ногу и руку), ряд. ГИМАДЕЕВ Алексей Ризайудинович (в ногу), ряд. ОСОВИЦКИЙ Андрей Анатольевич (в голову, ногу, плечо).

В ходе разговора с пленными в присутствии депутатов после слов Мочалина о том, что он израсходовал боекомплект БМП - 100 снарядов - Арсанукаев перешел на повышенные тона, а затем увел лейтенанта. Среди пленных Мочалина больше никто не видел. Его тело было обнаружено в развалинах Рескома и опознано в 124 смл.

Всего в течение ночи в здание Рескома было доставлено около 30 пленных, около 15 - в Департамент государственной безопасности. Отдельные пленные находились в домах.

*****

Первого января 1995 года стало ясно, что оперативная обстановка для чеченцев складывается тяжелее, чем предполагалось накануне. Были обнаружены высаженные южнее Грозного десанты (это, впрочем, отдельная тема). Кроме того, выяснилось, что численность вошедших в город и окруженных в районе вокзала войск больше, чем ранее предполагалось. Видимо, понимая, что подавить их сопротивление будет имеющимися силами будет сложно, чеченское руководство предложило Ковалеву по рации вступить в переговоры с окруженной группировкой и предложить им выход из города с оружием, но без тяжелой техники - на тот момент подобное решение было приемлемо для чеченцев. Между 16:15 и 17:00 разговор по рации состоялся (сразу скажу - распространяемые утверждения о том, что тогда, или когда-либо позднее Ковалёв предлагал кому-то сдаваться - лживы). Окруженные (из состава 131 омсбр) на переговоры согласились, но, считая их провокацией, тут же частью сил пошли на прорыв, заблудились и были уничтожены в районе Дома Печати. Около 20:10 стало известно о уничтожении и пленении части оставшихся в районе вокзала.

Дневник Орлова, 2 января 1995 г.:

Ночью в госпитале раненый чеченец попытался перерезать горло лежавшему на соседней койке пленному капитану МЫЧКО. Чеченца оттащили и перевели в другое место. Говорят, что он, очнувшись и увидев русского, решил, что сам оказался в плену.

В госпиталь доставлены новые пленные: обожженный (возможно, Сафронов Сергей Владимирович) и тяжелораненый капитан Бондарев, которого бросили сослуживцы

Капитан Бондарев:

В новогоднюю ночь умер один из лежавших рядом раненых. В окрестностях шли бои, а около полудня во двор вошли ополченцы. Двух ходячих - с простреленным легким и с обожженным лицом - увели, а капитана оставили раскрытым, замерзать. Он начал кричать - прибежали два других чеченца; машин поблизости не оказалось, пришлось идти, обхватив за шею одного из них.

(Терентьева Л., Павлов А. Власть оценила патриотизм капитана Бондарева в 10 служебных окладов // Комсомольская правда. 1995. № 6. 14 января)

Дневник Орлова:

Второго января проявились пленные из 131 омсбр. Среди них - лейтенант, которого теперь заставляют перегонять танки: "Жизнь еще надо заслужить."

В течении дня продолжались бои в центре города.

Дневник Орлова, 2 января 1995 г., 12:25:

При мне в штаб принесли 4 красные военные билета от убитых солдат и 1 синюю офицерскую книжку. Показали пачку билетов военных.

Около дома я видел 2 бронемашины сожженные с левого торца здания, на площади танк и бронемашина. С торца у подбитого БМП трупы российских солдат.

Дневник Орлова, 2 января 1995 г., 19:00:

Заводят пленных, говорят "Снайперы" - крики, шум, толпа, злоба. Их самих не видно. Рамзан (главный врач госпиталя) выходит. Молоствов [Михаил Михайлович, депутат Госдумы] говорит - "Близко к самосуду." Рамзан идет и говорит: "Никакого самосуда быть не может." Там крик стихает постепенно. Боец - "если бы хотели расстрелять - то сделали за пределами здания."

Пленные были взяты накануне, из прорывавшейся группы 131 омсбр. Среди них - подполковник Зрядний.

Дневник Орлова:

Контужен. Не видит левым глазом - отличает белую стену. БТР. Не слышит левое ухо - через него выходит воздух. Голова кружится.

Около 19:30 был записан разговор с Владимиром Зрядним (фрагменты из него приведены в предыдущих статьях):

Я отполз, началась стрельба из автоматического оружия, рядом солдат застонал: "Помогите, спасите!" - и буквально в двух шагах от меня: "Сейчас мы тебе поможем! Эй, поднимайся солдат!" И подходит ко мне, ногой толкнул, я говорю: "У меня нет оружия!" - "Ну-ка, вставай!" Потом оттащили меня метров семь от этого места, раздели, сняли ремень, проверили, нет ли у меня гранат, автомата - у меня было два магазина с патронами, все! Кто меня пленил...

- Акбар, по-моему, зовут - говорит мне: "Ты кто? Я тебя сейчас зарежу!" Я говорю: "Я военнослужащий, подполковник!" Он говорит: "Это тебя спасло то, что я тебя сразу не прирезал! Потому что ты будешь нужен нашему штабу и расскажешь все, что ты знаешь!"

Было, наверное, 18 часов, когда меня завели в этот подвал, в подвале были люди вооруженные, лежал один раненый, женщина русская делала ему перевязку. Я убедился в том, что люди спасаются, как могут, здесь. Стали заходить разного возраста молодые люди, начали со мной разговаривать, несколько раз меня ударили сюда, по шее, в пах, по ногам ... Я понимал, что в таком состоянии находятся эти люди и поэтому просто был рад и счастлив тем, что они меня не застрелили на месте, и я как-то спасся.

Потом пришел сам Акбар и начал со мной разговаривать, в течение часа, наверное, потом сказал: "Не бойся, тебя не застрелили сразу, теперь тебя не убьют, потому что ты нужен нашему командиру, нашему начальнику штаба, и завтра с тобой будут разговаривать!"

Целую ночь я провел в этом подвале, больше меня никто не бил там. Дали хлеба, дали чая.

Часов, наверное, в десять вечера приходил какой-то мужчина такой в представительной одежде, с галстуком, в кожаной куртке, в шапке дорогой, это, хоть и темно, но было заметно. Он со мной поговорил, сказал - "Завтра тебя отсюда перевезут в штаб руководства".

Сегодня утром меня привезли, показали весь город, покормили в обед.

*****

Дневник Орлова, 3 января 1995 г., 9:40:

В коридоре шум, говорят - привели пленных; крики [медсестры]: "Не трогайте их! Отойди!" Их проводят.

Дневник Орлова, 3 января 1995 г., около 12:00:

В штаб с предложением вступить в переговоры с окруженными группировками пришли жители Грозного - священники о. Анатолий ЧИСТОУСОВ и о. Петр НЕЦВЕТАЕВ. Целью переговоров могло бы быть прекращение огня и вывоз трупов.

Переговоры с одной из оборонявшихся в районе вокзала группировок состоялись, в них, кроме священников, участвовали чеченские представители, пленный офицер, депутаты. Однако в данном случае речь, во-первых, шла не о сводных мотострелковых частях, окруженных на вокзале под Новый год, а о подразделении десантников, занявших здания позже и имевших связь с главными силами. Для них разговоры о том, что им позволят с оружием в руках выйти из города, были не только неприемлемы, но и непонятны. Кроме того, в ходе переговоров из-за плохой координации между осаждавшими вокзал чеченскими отрядами был открыт огонь и убит один из десантников - после чего под угрозой оказалась жизнь самих парламентеров.

*****

Всего, по оценкам Масхадова на середину дня 3 января число взятых в плен российских военнослужащих составляло 60-70 человек.

Пятого января из Грозного в Москву прибыли Сергей Ковалев и Олег Орлов. Они привезли подписанное пленными

ОБРАЩЕНИЕ

к русскому народу, Президенту РФ Б.Н.ЕЛЬЦИНУ,

Премьер-министру ЧЕРНОМЫРДИНУ

Мы, российские военнопленные, заявляем следующее: обманутые однобокой пропагандой, нас послали в Чечню наводить "конституционный порядок". Нас уверяли, что боевых действий не будет и что наша задача - стоять по периметру, "оберегая мирное население от вооруженных бандформирований. По существу же нас бросили в мясорубку и били нас не "бандформирования", а весь народ, ставший на защиту своей свободы. После пленения, нас провезли по городу и показали, как наводят "порядок". Мы увидели разрушенные дома, охваченные огнем жилые кварталы и заводы, сотни трупов российских солдат, съедаемых одичавшими собаками. Количество погибших российских солдат, господин ЕЛЬЦИН и господин ЧЕРНОМЫРДИН, подсчитайте сами. Мы же сообщаем: все части, штурмовавшие город ГРОЗНЫЙ 31 декабря, полностью разгромлены.

И самое страшное - огромные жертвы среди мирных жителей: немощных инвалидов, стариков, женщин, в основном русских, которым некуда выезжать. Чеченцы не испытывают к нам ни злобы, ни ненависти. Они просто осудили нас за то, что мы бездумно выполняли приказ, идущий вразрез с совестью нормального человека. Увидев ужас бессмысленной позорной войны, когда целенаправленно бомбят детские дома и больницы, и целые жилые кварталы сравниваются с землей, мы поняли, что за всем этим стоят неуемные политические амбиции сегодняшних руководителей России. Эти "политики" вместо того, чтобы сесть за стол переговоров, втянули огромную массу людей на взаимоистребление. И мы считаем, что в высшей степени непорядочна позиция тех депутатов Федерального Собрания, которые одобрили силовое решение проблемы Чечни. Ведь никто из них не пошел бы с оружием в руках наводить "конституционный порядок" в рядах какого-нибудь батальона. И ни один "депутатский" сын не участвовал в штурме Грозного. Мы обращаемся к правительству России - немедленно прекратить военные действия в Чечне. Мы требуем привлечь к ответственности всех зачинщиков этой преступной войны. Если же Президент ЕЛЬЦИН и его окружение не одумается и будет наращивать эскалацию военных действий, призываем весь российский народ выразить недоверие этому правительству, которое на каждом шагу доказывает свою антинародную сущность. Русский народ заслуживает лучшей участи, чем участь "пушечного мяса".

Мы солдаты. И по-солдатски просто говорим: Россия совершает преступление против целого народа. Мы узнали прекрасные качества этого народа потому, как они относились к нашим раненным, ко всем военнопленным. И требуем безотлагательно отдать приказ о прекращении огня и начале переговоров для мирного решения вопроса.

Командиры и солдаты, находящиеся в чеченском плену:

(81 подпись).

История написания и подписания этого "Обращения" - почти что детектив. Прапорщик из 131-й бригады Карим-заде Магомед Касанович, попав в плен, "повысил себя в звании" до старшего прапорщика, назвался вымышленной фамилией Мащенко, и инициировал список подписей под текстом - по сути, составив, таким образом, первый список пленных!

*****

4 января 1995 года была предпринята еще одна попытка вступить в переговоры с закрепившимися в Грозном военными при посредничестве депутатов, священнослужителей - и военнопленных.

...В переговорах участвовал попавший в плен подполковник: "Мы подошли к нашим военным с белыми флагами. Нам было сказано, что мы не те люди, с которыми можно разговаривать, - пусть приедут представители законной власти. Мы пытались объяснить, что надо вывезти погибших, для этого у делегации есть полномочия. Какая разница, кто предлагает забрать и достойно похоронить российских солдат? Я был включен в делегацию как пленный - свидетель того, что на площади перед дворцом лежат наши воины... Нам ответили категорическим отказом".

(Муратов Д. Чечня будет жить в России или не будет жить // Новая ежедневная газета. 1995. 11 января. С. 1)

Хотя парламентерам обещали коридор, на обратном пути их машина обстреляна их миномётов, один из депутатов, Юлий Рыбаков - контужен.

*****

Между тем, пленение российских военнослужащих из числа окруженных в различных районах Грозного продолжалось. 5 января в плен был взят взвод 503-го мсп под командой лейтенанта Ященко. Свидетелями этого стали журналисты:

С приближением к вокзалу непрерывная канонада давила на уши и сознание. Увидев нас в переулке, российский солдат истошно заорал: "Стоять!" Показалось, он боится собственного голоса. Солдат орал с пятого этажа дома, на крыше которого - белый флаг. Испуганное лицо спряталось в проеме, а на порог выскочил капитан российской армии. "Лицом к стене!" - передернув автоматом, что есть мочи скомандовал он нам, трем журналистам "МН" и итальянской газеты "Реппублика".

Только мы успели выполнить задачу, поднялся невообразимый шум. С криками "Аллах акбар!" сквозь дым прорезались и исчезли в нем опять ... чеченские ополченцы. ... Пришел в себя, когда чеченец ткнул одного из нас автоматом в бок: "Ты кто?"

Он же объяснил, что в плен сдались 18 человек, выбросивших белый флаг у Дома культуры имени Ленина. "Остальных мы отправили к аллаху - пусть разбирается! В плен отказался сдаваться какой-то майор - я его задушил своими руками. Вот автомат его достался."

Большей нелепости, чем идти во главе колонны своих российских пленных и быть охраняемым от них "чеченскими боевиками" в моей репортерской жизни еще не было. По дороге успели познакомиться с... тем самым капитаном, который ставил меня к стенке. им оказался симпатичный парень Максим Ященко.

Вообще-то все парни вшивые и пьяные. В прямом смысле этого слова. [рядовой:] "А как бы ты хотел? Месяц... без воды и жратвы, только сухпай и спирт. А здесь в Грозном - неделю сами по себе." Злой, он еле передвигает шершавыми, как корка хлеба, губами. Выяснилось, что засев на железнодорожном вокзале, их рота оторвалась от отступивших своих. На пятый день беспрерывных обстрелов и трех атак чеченцев окруженные выбросили белый флаг. Но майор Никифоров расстрелял тех, кто этот флаг вывесил над ДК имени Ленина. "Дальше ты знаешь."

Привели к президентскому дворцу. Перед ним пленных отделили кольцом боевиков. Женщины и подростки бросались на солдат, будто бешеные собаки. ... Ополченцы отнеслись ко всему буднично. Несколько предупредительных выстрелов вверх, и жаждущие кровной мести за погибших близких стихли. Солдат спрятали в подвал.

(Емельяненко В., Ухлин Д. Записки из мертвого города // Московские новости. 1995. № 1. 8-15 января. С. 2-4)

Сразу после того, как пленных доставили в Реском, с ними встретились журналисты. Корреспондент "Общей газеты" А. Трушин, кроме Ященко, упоминал сержанта Булкина Андрея Николаевича и рядового Касатова Андрея Геннадьевича (оба солдата освобождены, 12 и 2 февраля 1995 года соответственно).

Это последнее пленение большой группы российских военнослужащих в Грозном. Появившееся позднее (Эхо Москвы, "Эxо", 8 января 1995 г., 16:00) со ссылкой на Главный штаб ВС ЧРИ известие о пленении 7 января "примерно в 1 км к северу от центра города" 62 российских солдат, видимо, является гибридом из сообщений о взводе Ященко и отряда из 22-й отдельной бригады спецназа ГРУ - второе произошло далеко за пределами Грозного.

*****

Пленения продолжались, но продолжались и попытки вступить в переговоры. По словам Масхадова, тот же день, 5 января он просил российскую сторону забрать без всяких условий тяжелораненых, обменяться пленными и вывезти трупы:

Один из генералов даже назначил мне встречу в 18:30 на нейтральной полосе. Потом позвонил, извинился, сказал, что начальство не разрешило. Я сказал, что вам не нужны ни живые, ни мертвые, вы хотите, чтобы пленные, и раненые, и павшие были уничтожены во время штурма и списать это на нас...