В плен по... собственному желанию (август 1996, Грозный)

Радиоуправляемый фугас взорвался буквально под колесами ЗиЛ-131. В следующее мгновение боевики обстреляли авто­мобильную колонну бригады оперативного назначения Приволжского округа внутренних войск.

Взрывная волна превратила машину в груду металла и отбросила ее на противоположную обочину дороги. Тело майора Александра Славгородского (он ехал в кабине с водителем) разорвало буквально на куски. Солдаты Александр Ковалев и Олег Бабиладзе скончались через несколько часов от полученных ран. Еще семь военнослужащих были ранены.

В тот же день (к вечеру 5 августа) раненых и тела погибших эвакуировали. Однако еще никто не представлял, что с этих десяти человек у приволжцев начнется отсчет жертв "кровавого августа" 1996 года...

Около 3 часов ночи послышались звуки выстрелов со стороны площади Минутка. Там располагались два опорных пункта бригады "Минутка" и "Дом". Стреляли не интенсивно, поэтому это посчитали обычной "профилактикой", редкий день тогда обходился без стрельбы.

Но уже утром боевики вышли в радиоэфир и от имени Масхадова предложили сдаться всем военным, которые находились в Грозном. Вскоре после этого город превратился в сплошное поле боя. Опорные пункты на Минутке боевики полностью блокировали. Только 6 августа их штурмовали более 20 раз...

Грозный перекресток

От Минутки до пункта дислокации основных сил бригады было меньше километра. Для помощи осажденным здесь сформи­ровали несколько штурмовых групп. Одну из них возглавил недавно назначенный на должность командира роты старший лейтенант Олег Моисеев.

Его группе предстояло дойти и закрепиться на улице Зои Космодемьянской. Большинство подчиненных Олега впервые приехали в Чечню (командировка началась 3 августа) и сразу оказались в уличных боях. Прежнее их представление о вой­не сводилось к компьютерной игре. Но на улицах Грозного ценой ошибки становилась жизнь.

К счастью, по направлению их движения боевики практически не оказывали сопротивления. Зато на параллельной улице стрельба не прекращалась. Там продвигалась другая штурмовая группа. Переговоры в радиоэфире подтверждали, что ее боевики зажали в огневой мешок и устроили кровавую баню. Олег довольно быстро довел своих бойцов до назначенной улицы. Двинулся было на перекресток, и тут же попали под плотный огонь боевиков, засевших в здании бывшей школы и пятиэтажном жилом доме. Пришлось отойти и укрыться за ближайшими домами. В этот момент Олег заметил шлейф порохо­вого дыма, который вырывался из-за железобетонной стенки-выступа на первом этаже пятиэтажки. Так бывает при стрельбе из крупнокалиберного пулемета.

- Стреляй по бетонному выступу. Если стену и не пробьешь, то хоть оглушишь тех, кто за ней, - объяснял Олег свой замы­сел солдату-гранатометчику. - Мы с пулеметчиком прикроем тебя от школы и дома. Но учти, через несколько секунд "ду­хи” поймут, что мы просто наглеем.

Первая граната попала в забор из сетки-рабицы, что тянулся перед домом, запуталась в ней и взорвалась. Второй вы­стрел оказался удачнее. Стена пробита, крупнокалиберный пулемет замолчал.

Но тут в одном из окон школы ожил пулемет боевиков. Через мгновение солдат выронил гранатомет и упал рядом с Оле­гом, корчась от боли. Недолго думая, офицер взвалил его на плечи и попытался бежать. Но легко сказать! Парень оказал­ся очень тяжелый, и Моисееву пришлось передвигаться почти на четвереньках. Так он добрался с ним (откуда только си­лы взялись!) до угла дома, за которым находились остальные бойцы группы. На всем пути перед ним тянулась полоска из фонтанчиков пыли, поднятых пулями. Это пулеметчик из школы пытался их достать. Но, видно, что-то разладилось у него со стрельбой.

Моисеев с подчиненными еще некоторое время удерживали перекресток и подавляли выявленные огневые точки боеви­ков. Но вскоре поступил приказ отойти на исходные рубежи. Прорваться на Минутку так и не удалось. Попытались на сле­дующий день - безрезультатно...

Крепость на Минутке

Все получилось, когда изменили тактику. Решили продвигаться не по улицам, а по огородам через частный сектор. Конеч­но, так получалось медленнее. Но, как говорится, тише едешь - дальше будешь. Дело в том, что боевики, засевшие в до­мах, контролировали в первую очередь дороги. Огороды считались у них тылом. Их они использовали для эвакуации ране­ных, доставки подкрепления, боеприпасов, маневрирования. Появление здесь военных оказалось для них неожиданно­стью. А нашим это только и надо было. В результате без серьезных боестолкновений штурмовые группы вышли на Минутку к опорному пункту "Дом".

Он располагался рядом с двумя девятиэтажными высотками. В них уже перебрались бойцы опорного пункта. Начали де­лать проходы в бетонных стенах между подъездами и квартирами. Выручили тогда саперы.

Одновременно с этим хорошенько заминировали первые этажи зданий на случай внезапного нападения боевиков. А все проходы с первого этажа наверх завалили мебелью, которую на­шли в полуразрушенных квартирах. Получилась своеобразная крепость.

Только вот беда: воды в разбитой девятиэтажной коробке взять было неоткуда. Водопровод в Грозном давно не работал. Зато август выдался знойным.

Правда, с 7-го на 8-е почти всю ночь шел дождь. Так что удалось немного запастись дожде­вой водой. Но и ее запасы быстро заканчивались.

Боевики штурмовали опорный пункт по нескольку раз в день. В перерывах между атаками они через звукоусилители предлагали защитникам дома сдаться, обещая различные блага сложившим оружие и страшные муки упрямцам.

Все больше раненых появлялось среди наших бойцов. Медикаментов катастрофически не хватало. Правда, в одной из квартир обнаружили небольшой запас лекарств, бинтов и трех­литровую банку с медицинским спиртом. Это богатство отдали врачу, который пришел в со­ставе одной из штурмовых групп: "Старик, раненых поддерживай, делай все, что сможешь".

Врач держался стойко. Но через несколько дней обреченно сказал, что у него ничего не ос­талось. Раненых требовалось срочно эвакуировать...

По дороге в Ханкалу

Моисеев предложил старшему на опорном пункте дерзкий план вывода раненых. Скажи он такое в иной ситуации, молодо­го офицера даже и слушать бы не стали. Но тогда это оказалось единственным, что можно было сделать. Предложение ут­вердили.

Из добровольцев отобрали пятерых для прикрытия, еще несколько человек носильщиками для тяжелораненых. Раненые, у кого ноги остались целыми, шли сами.

Ночью Моисеев повел эту группу в Ханкалу. Старались идти как можно тише и быстрее. Олег повел их по огородам част­ного сектора. Риск нарваться на боевиков, конечно же, был. Но пойди они по дороге, это произошло бы наверняка.

...До Ханкалы оставалось только мост перейти. И тут Моисеев понял, что им сейчас угрожает. Впереди находились посты боевого охранения группировки, а ребят-то никто не предупреждал о выходе их группы.

- У кого что-то более-менее белое есть: бинты, полотенца, все мне отдавайте. Сами в воронку и сидеть тихо, как мыши, - прошептал Моисеев своим бойцам.

Он связал тряпки наподобие флага, прошел немного вперед, принялся размахивать им над головой и орать изо всех сил песню "Катюша". Почему-то именно она вспомнилась в тот момент. Расчет простой. С постов его наверняка увидят и пой­мут, что чужие так наглеть не станут...

"Катюша" сработала. Потом солдаты из боевого охранения признались, что при виде несуразной белой тряпки хотели тут же расстрелять того, кто ее держал. Остановила лишь русская песня. Парни помогли подтащить раненых и отправили их в госпиталь. Дали всем попить. Моисееву с бойцами из группы прикрытия и носильщикам следовало торопиться. До рассве­та им необходимо успеть... на Минутку. Это оказалось тяжелее всего. Осознавать, что ты вышел живым из окружения и снова возвращаться туда...

Но ничего не поделаешь, там их ждут. Взяли с собой сколько могли унести воды, продуктов, боеприпасов, медикаментов.

Следующей ночью Олег собрался отвести в Ханкалу остальных раненых. Но перед ними по этому маршруту пошла группа с соседнего опорного пункта и... нарвалась на засаду боевиков. Еле ноги унесли. Так лазейка из кольца блокады оказа­лась перекрыта.

Неудавшийся прорыв

Утром 16 августа осажденным по радиосвязи сообщили, что к ним организуют прорыв. С верхних этажей здания они под­держивали огнем штурмовые группы и направили им навстречу нескольких бойцов под командованием Моисеева.

Но им удалось пройти только несколько сотен метров. Боевики открыли по ним настолько плотный огонь, что положили группу на землю.

Пришлось уходить в сторону, где виднелось недостроенное высотное здание. Решили подняться наверх - оттуда и обзор лучше, и ребятишек, которые прорываются, огоньком удастся поддержать.

Двигались по подъезду со всеми предосторожностями. Тут не знаешь, что или кто тебя поджидает за ближайшей дверью, поворотом или на лестничном пролете. Моисеев шел первым, за ним в колонну по одному остальные.

Олег лишь шагнул в дверной проем очередного помещения на пятом этаже, как кто-то силь­но рванул его назад за куртку. Новая попытка закончилась того хуже. С еще большей скоро­стью он вновь полетел обратно, и его буквально впечатало в железобетонную стену. Через мгновение она сотряслась от взрыва.
Позже выяснилось, что в том помещении до седьмого этажа были проломаны потолочные пе­рекрытия. Наверху сидели два боевика. Корректировщики огня или просто дежурные - не из­вестно. Когда офицер входил в помещение, они сбросили вниз гранату. Накануне Моисеев получил легкую контузию, поэтому и не услышал, как недалеко от него упала граната...

За несколько часов до наступления темноты Олег получил приказ вернуться назад. Позже выяснилось, что подразделения, которые пробивались к ним, до Минутки не дошли около пя­тисот метров. Им отдали такой же приказ. Оставаться ночью в городе в окружении боеви­ков - неоправданный риск.

"Оставьте обязательно командира..."

Очередной неудавшийся прорыв... Две недели беспрерывных боев...

Осажденные на Минутке оказались измождены настолько, что даже при наличии боеприпасов держались с трудом.

Но, похоже, на исходе оказались и силы боевиков. Из радиоперехвата стало известно: еще 14 августа Масхадов отдал приказ полевым командирам о прекращении боевых действий. Однако боевики не прекращали обстреливать опорный пункт на Минутке до 17 августа.

Утром 18 августа они снова предложили договориться. На этот раз речь шла не о сдаче в плен, а о возможности защитни­кам "Дома" беспрепятственно покинуть опорный пункт, вернуться в свою часть и унести раненых товарищей.

Николай Рыжук встретился с командиром боевиков, которые действовали в районе площади. Договорились вывести около 40 военнослужащих. Из них семнадцать раненых. Группа благополучно дошла к основным силам бригады.

Но на опорном пункте оставалось еще более ста человек. На следующий день договариваться с боевиками прибыли майор Михаил Александров и старший лейтенант Олег Моисеев.

Все эти дни противников разделяла неширокая улица. Встречались в соседнем доме на кухне одной из квартир.

Начали договариваться о предстоящем выводе. Боевики обещали снова дать своих людей для сопровождения, повторяя наперебой, что, мол, воевали с настоящими мужчинами. А потом, словно между делом:

- Но и от вас гарантия требуется. Мы своими людьми рискуем. Так что и вы своего человека у нас оставьте. Для подстра­ховки. Но только обязательно командира...

Решение требовалось принять здесь же. Александров, как старший на опорном пункте, должен выводить людей. Поэтому Олег и согласился остаться.

Офицера вывели на улицу. Здесь он отдал оружие и разгрузку с боеприпасами товарищам, которые выходили из опорного пункта.

Через несколько часов по рации передали, что более ста защитников опорного пункта благополучно добрались до распо­ложения одной из войсковых комендатур. Моисеев облегченно подумал, что не зря оставался. Правда, его самого так про­сто отпускать не собирались. Олега отвезли в здание школы и посадили в комнатушку в подвале. Удивительно, но для пленного с ним обращались достаточно корректно и, можно сказать, вежливо. Не били и даже не обыскали.

Утром Моисеева обменяли на пленного боевика в одной из городских комендатур. А кровопролитный грозненский август 96-го завершился позорным для России хасавюртовским соглашением с бандитами...