Разведчики! В атаку? (Бои в Чечне, первая кампания)

НЕСКОЛЬКО ПРИМЕРОВ ИЗ ПРАКТИКИ СПЕЦНАЗА
Тарас Зиков, «Солдат удачи» №4 / 1996 г.
фото Виктора Хабарова

Начало моей командировки в Чечню было интригующим и многообещающим. На аэродроме вылета нам выдали новенькие бронежилеты в нетронутой заводской упаковке, но почему-то в каждом из них отсутствовало по несколько пластин. Еще интереснее стало, когда нам передали БТР-80, а водителей-пехотинцев, страстно желавших поехать с нами, отправили обратно в часть. Мы остались наедине с этими великолепными, но совершенно нам незнакомыми машинами.

Отмечу, что особенностью армейского спецназа является то, что на вооружении у него нет никакой техники, а в подготовке офицеров имеется соответствующий пробел. Даже война в Афганистане, где большую роль в успешных действиях спецназа сыграли бронегруппы, не заставила поставить в каждую часть хотя бы несколько учебных БТР и БМП. Так что пришлось брать в руки «букварь» — инструкцию по эксплуатации и изучать ее.

Из-за этого не обошлось без приключений. Через день после прибытия в Моздок моя группа была отправлена на выполнение задачи в составе отряда специального назначения. До мелочей в устройстве машины и 14,5-мм пулемета КПВТ мы тогда еще не докопались, учебных стрельб не успели провести и пребывали в полной уверенности, что у нас все готово к бою. По счастью, в тот раз открывать огонь не пришлось, и мы благополучно вернулись. А на первых же учебных стрельбах оказалось, что через каждые 4 выстрела пулемет «ловит клин» из-за отсутствия лотка в системе отвода пустой ленты и, как следствие этого, невозможности ленты беспрепятственно проходить в звеньеотвод. Она собиралась у края звеньеотвода и не двигалась дальше. И так у всех БТРов.

Вот и пришлось наводчикам из-за отсутствия этих деталей на полевой ремонтной базе срочно учиться одной рукой нажимать на спуск, а другой протаскивать ленту. А что было бы с нами, попади мы под обстрел на первом задании? Конечно, мы учились воевать не только на своем печальном опыте, но и на примерах использования на этой войне других подразделений специального назначения. О них нам, новичкам, становилось известно от более опытных друзей, уже прошедших боевое крещение и успевших оценить противника. Уж боевики-то, как никто другой, умели использовать все преимущества обороны в городе, получаемые от хорошего знания ими места боевых действий и использования наступающими на узких улицах танков и БМП, которые становились «Братскими могилами пехоты».
Не удивительно, что на улицах Грозного было сожжено большое количество техники, ведь стрельба велась, как правило, с 30...40 метров сосредоточенным огнем нескольких РПГ по каждой медленно движущейся бронецели поочередно.

Зная об умении боевиков воевать, я не был удивлен, что в подавляющем большинстве подвалов домов на улицах, мало-мальски пригодных по ширине для движения техники, были сосредоточены запасы выстрелов к РПГ-7. Тактику оставления «заначек» с боеприпасами используют боевики по всему миру. Однако хотя опыт локальных конфликтов иногда и обобщается нашими военными специалистами, до доведения его до «подрастающих» командиров дело все равно не доходит. Каких-либо учебных курсов или пособий по ведению контрпартизанских боевых действий в сухопутных войсках не существует. Вот и приходится учиться в каждом новом локальном конфликте «с нуля» на своем кровавом опыте.

Боевики применяли и засады, устраиваемые большими силами на перекрестках. При этом огонь велся одновременно из 5-20 гранатометов, большого количества пулеметов и снайперских винтовок. Именно в такую засаду попала 2 января 1995 года колонна российских войск из 16 боевых и 30 колесных машин, шедшая к железнодорожному вокзалу.

Задача вывезти с вокзала в тыл тяжело раненного командира соединения была поставлена общевойсковому подразделению, которому придали разведгруппу из состава батальона специального назначения. Разведчики размещались следующим образом: четверо на первой БМП и по двое на второй и третьей. В 100 метрах от места назначения голова колонны была обстреляна с трех сторон массированным огнем противотанковых средств и стрелкового оружия. Сразу загорелась первая БМП. Вскоре у нее сдетонировала боеукладка. Однако спецназовцы сумели выбраться из машины и приняли неравный бой, ставший для них последним.
Начальник колонны, находившийся на второй БМП, приказал своему механику-водителю уводить машину по примыкающей улице и таким образом оставил колонну без управления. Два спецназовца, сидевшие в десантном отделении этой машины, из-за ограниченного обзора из бойниц, не увидели, что их товарищи попали в беду, и не смогли им помочь. Через 3-4 квартала БМП начальника колонны была подбита. И снова бой приняли разведчики, но, находясь одни в окружении и положив гору «духов», погибли. В живых остались лишь контуженные механик-водитель и начальник колонны, которых местные жители затащили в подвал дома и прятали 3 недели.
Третья машина из-за отсутствия управления колонной и боем также ушла с места засады, но заблудилась и упала в р.Сунжу. Все находившиеся в ней, в том числе спецназовцы радовой-контрактник Согинов и рядовой срочной службы Кузнецов, спаслись. Лишь пехотный майор-медик не смог выбраться и застрелился.

Спецназовцы вышли в боевые порядки наших войск и еще десять дней воевали на передовой (командуя шестью солдатами-пехотинцами, захватили и удерживали здание библиотеки).

Только в одной этой засаде погибло около 40 российских военнослужащих. Это, к сожалению, не единственный пример эффективных действий «духов». К таким результатам приводила тактика нашего командования «водружения знамени на ключевых объектах».

Задачу сохранения жизни личного состава решали начальники всех степеней. Правда, иногда это делалось весьма странным образом. Некоторые командиры, заботясь о жизни своих подчиненных, а кое-кто боясь за свою «заднюю часть», доходили до того, что старались на наиболее опасный участок отправить чужих солдат и тем самым сберечь своих. Примерами могут быть случаи выполнения подразделениями, специального назначения задач, неспецифических для них, типа штурма зданий, их удержания, использование в качестве походного охранения общевойсковых колонн вместо ведения разведки в интересах группировки войск.
Это опасные задачи, и отдельные пехотные командиры, которым придавались подразделения спецназа использовали для их выполнения чужих бойцов.

А иногда спецназовцам приходилось выполнять и вообще мифические задачи. Так, 18 января 1995 года отряд разведчиков из 19 человек на 2-х БТРах был отправлен на командный пункт тыла, находившийся у населенного пункта Толстой Юрт. В задачу отряда входило обнаружение и захват агента боевиков «Ракеты», постоянно передававшего по радиосвязи о передвижениях наших войск на участке дорог Червленая–Грозный. Действовать было приказано с КП как с базы.

Замечу, что когда потребовалось найти старшего начальника на КП, то поступили очень просто — отыскали среди 200 машин управления и связи теплый туалет. Сколоченный из свежеоструганных досок, он возвышался над замаскированными автомобилями. А в 15 шагах от него стоял автомобиль с кунгом старшего начальника. Вот такая страусиная маскировка.

В последующие за приездом 10 дней отряд выезжал на дорогу в надежде засечь шпиона. Иначе как случайностью предполагавшуюся поимку было назвать нельзя, ведь у спецназовцев не было никакой связи с местными осведомителями, никаких средств радиотехнической разведки, да и вообще это работа других служб. Несолоно хлебавши они вернулись в Моздок. Зато избежали участия в наступлении по улицам города в качестве мотопехоты на БТРах.

О высокой эффективности применения подразделений специального назначения при их грамотном использовании свидетельствует следующий пример. 31 декабря 1994 года отряд спецназа из 4 офицеров, 17 прапорщиков и контрактников был в 10 часов утра переброшен вертолетами в предгорье Северного Кавказа в район населенного пункта Сержень-Юрт. Затем совершив 26-часовой пеший марш с полной экипировкой (до 20-30 кг вооружения, боеприпасов и минно-взрывных средств) по горам в условиях снегопада, отряд к 12 часам дня вышел в район, где командир и приказал устроить базу.

После тщательнейшей подготовки оружия к бою, а минно-взрывных средств – к подрыванию отряд разделился. Два офицера и 8 контрактников заняли круговую оборону на базе, а остальные, оставив часть снаряжения, выдвинулись к дороге, которая проходила по дну неглубокого горного ущелья. Ширина ущелья у дна составила от 200 до 300 м, и, кроме дороги, в нем находились несколько бывших пионерлагерей.

По сведениям разведки, полученным федеральными войсками ранее из агентурных источников и благодаря аэрофотосъемке, в одном из этих лагерей располагалась школа чеченских, диверсантов. Дорога усиленно патрулировалась бронетехникой, и по ней осуществлялась перевозка личного состава и грузов.

В 8-м часу утра следующего дня боевые позиции на середине склона ущелья заняла подгруппа обеспечения в составе заместителя командира отряда и трех солдат-контрактников, а чуть ниже расположилась подгруппа огневая и минирования в составе офицера Л. и шестерых контрактников. Они заложили управляемые по проводам фугасы: один под полотно дороги, а второй — под находившуюся в 100 м электротрансформаторную станцию.

Около 8 часов на дороге у места засады показалась БМП с боевиками на броне. Взрывом управляемого фугаса и огнем подгруппы огневой и минирования за считанные секунды с противником было покончено. Затем была подорвана трансформаторная станция. Не успели стихнуть выстрелы и осесть пыль от взрывов, как на дороге показалась еще одна БМП. Выстрелами из РПГ-22 ее удалось отогнать.

В результате засады была уничтожена боевая машина, 7 боевиков, на дороге образовалась огромная воронка, что в дальнейшем привело к скоплению техники противника в этом месте, была обесточена база диверсантов.
Разведчики установили мину направленного действия на месте засады и отошли (сначала огневики-минеры, затем подгруппа обеспечения). Еще находясь на хребте над местом засады, то есть в 500 м от него, спецназовцы услышали взрыв своей мины — это на подмогу боевикам, попавшим в засаду, подошли новые силы.

Началась многочасовая «гонка выживания». Следующую МОНку оставили в месте расположения своей базы, положив за ней сумку подрывника, которая обязательно должна была привлечь внимание боевиков. Эта мина сработала через 40 минут, когда отряд разворачивал радиостанцию, чтобы вызвать вертолеты для эвакуации. Командир решил временно отложить сеанс связи, так как удаление от бывшей базы составляло не более 1 км (разведчики за 40 минут только и успели пересечь еще одно ущелье).
Третью мину оставили на месте несостоявшегося сеанса связи. Она сработала через час. К месту эвакуации, которое находилось в 5 км от района засады, пришлось идти по тропе, проложенной днем раньше, потому что снежный покров был неглубокий, снег мокрый и на нем оставались черные следы спецназовцев.

Через 3 часа ускоренного марша по горам люди, не спавшие уже третьи сутки, стали «вырубаться». Всем было выдано по 2 таблетки сиднокарба, что привело разведчиков в чувство, и они смогли идти дальше.
К этому моменту 6 человек уже получили обморожение ног 2-й степени. Сеанс связи «продавить» все-таки удалось, и вертолеты, несмотря на совершенно нелетную погоду, вовремя были в районе эвакуации. Пришли три Ми-24 — вретолеты огневой поддержки, два Ми-8 под личный состав и один Mи-8 с подгруппой обеспечения эвакуации во главе с начальником штаба батальона спецназа.
Как потом рассказывали летчики, отряд преследовали около 40 человек в камуфлированной форме — боевики из центра подготовки диверсантов, около 20 из которых подорвались на четвертой мине, установленной на тропе отхода. А за ближайшим хребтом на окружение отряда шел КамАЗ с боевиками.

Вертолеты дали несколько залпов НУРСами по преследователям. Отряд занял круговую оборону на площадке эвакуации и вступил в бой. Забирали разведчиков под плотным огнем противника, однако среди наших потерь не было. А командир одной из групп отряда смог даже выскочить обратно из вертолета и подобрать меховые штаны товарища, отвязавшиеся от РД-54. Когда его потом спросили, зачем так рисковать, он ответил: чтобы не вычли за утерянное несписываемое имущество.
В общей сложности отряд уничтожил около 60 боевиков из состава разведшколы, боевую машину, электротрансформаторную станцию. В последующие 2 дня авиацией было совершено около 40 самолетовылетов, в результате чего было уничтожено еще до 14 единиц техники, скопившейся у воронки на дороге, и сама база подготовки диверсантов. С нашей стороны потерь не было.
Вот чего можно достичь при правильном использовании по прямому назначению высокой профессиональной подготовленности в сочетании с высоким боевым духом спецназа.