Рассказ Андрея Самулыжко "Судный день"

По радиостанции во всю шли переговоры, команды, ответы, отчеты. Андрей сидел в башне слушая радиостанцию и не вникая в суть переговоров курил, пуская колечки дыма в приоткрытый люк, составив ноги на затыльник пушки.
     Переговоры стихли, в эфире наступила недолгая тишина, которую нарушил голос комбата:
     - Первая рота, вперед.
     - Первый взвод пошел- продублировал командир роты.
     Первый взвод, усиленный головным танком, "Шилкой" и БТР выдвинулся в город через поселок Садовое на окраине города Грозного.
     В эфире пошел доклад командира танка:
     - Прошли Садовое.
     - Продолжайте движение - последовала команда штабного офицера.
     - Вышли к речке Нефтянка.
     Колонна бронетехники медленно вползла в белую пелену тумана.
     Дальше началось нечто невообразимое, тишину эфира взорвал голос командира танка:
     - По мне хуярят со всех сторон!
     - Веду бой, веду бой!
     - Мне отбило руки...-голос командира дрожал и - оборвался.
     Эфир заполнился чудовищными голосами солдат - умирающих страшной, ужасной смертью.
     - Куда!, Куда!, Стой!, Назад!...
     - Мама! Мамочка!...
     - Огонь блядь!, Огонь!...
     - Ааааааа!...
     - Меня подбили, подбили, машина выведена из строя...
     Сквозь этот нечеловеческий звериный рев голосов из кромешного Ада едва слышно прорезался голос командира 1 взвода, молодого лейтенанта.
     - "Письмо", "Письмо", прошу помощи, прошу помощи...
     - Техника сожжена...
     - Прошу помощи...
     Все это время штаб молчал, молчал и слушал, но тут в штабе все-таки решили вмешаться.
     - Держитесь помощь идет - сухо ответили лейтенанту.
     - Прошу помощи, прошу помощи... - продолжал умолять взводный.
     Что там творилось могли рассказать два солдата, единственные выжившие, но вспомнить это, для них равносильно пережить все заново.
     Постепенно голоса в эфире стали затихать, пошла команда командира роты:
     - 1 рота, 1 рота, за мной, вперед, марш.
     От всего услышанного Андрея всего трясло и колотило, он задыхался, дрожащими руками подсунул дымовую шашку под крышку люка, воздуха не хватало, руки не слушались.
     Машина дернулась и понесла его в Ад.
     В прицел и триплекса проносились дома, деревья и - развороченная, горящая бронетехника, разбросанные трупы солдат, они проехали место гибели 1 взвода углубившись в город, где были встречены градом огня, огня свинца и металла.
     Эфир вновь стал заполняться голосами, Андрей сидел в башне как парализованный, скованный ужасом и страхом, руками он держался за блок управления башней "Чебурашка", и смотрел в прицел, перед глазами все проходило как в кино, где он оказался невольным зрителем, он еще не понимал, что он не зритель, а участник этого новогоднего "торжества".
     - Тишина в эфире!, Тишина в эфире!
     - Всем коробочкам огонь!, Всем огонь!
     - Коробочки огонь!
     Этот четкий голос майора Агафонова привел Андрея в движение, но не в чувство, а именно в движение, внутри него заиграла лезгинка, сложенная из ударов сердца и звон пуль по броне, мозг скован, не работает, весь организм как составная часть единого механизма БМП, работает в такт лезгинке.
     Руки заряжают, глаза ищут цель, уши слушают, а губы шепчут:
     - Господи помоги, Господи помоги, Господи помоги...
     Шквал огня усиливался, начались потери, эфир наполнялся голосами.
     Эфир вновь прорвал все тот же четкий и ровный голос начальника штаба.
     - Коробочки, коробочки, я "Перец", я "Перец".
     - Коробочки, коробочки, я "Перец", я "Перец"
     - Все за мной, все за мной.
     - Делай как я, делай как я, за мной, за мной.
     Механик Еремин рванул машину, делал четко как по команде, которую он не мог слышать в внешнем эфире, у него была только внутренняя связь с экипажем.
     Лезгинка продолжалась, Андрей работал - пушкой, пулеметом.
     Они отходили оставляя за собой шлейф дыма от орудий и машин.
     В районе гибели 1 взвода были остановлены стеной огня боевиков.
     - Коробочки, коробочки, я "Перец", я "Перец".
     - Занять оборону, занять оборону.
     Еремин развернул машину в направлении дороги и тут - удар!, удар по машине, удар лицом в прицел, двигатель встал.
     Гул в голове заглушил лезгинку, Андрей с закрытыми глазами, обоими руками медленно взялся за шлемофон, сдвинутый назад в результате удара, натянул его на лоб, открыл глаза.
     Голова ?, - подумал он.
     Руки? - Андрей поднес руки к лицу - руки целы.
     Глаз? - он прикоснулся к брови.
     Кровь на руке, красная, липкая, Андрей протер рукой залитый кровью глаз, и вытер руку об бушлат.
     Крики и шум в десанте, ненадолго вернули его в сознание, Андрей наклонился, заглянул в десант, откуда на него смотрели две пары до смерти испуганных глаз.
     - Че сидите суки!?
     - Ху&рьте!, Ху&рьте!- заорал на них Андрей.
     Андрей взялся за "чебурашку", башня послушно повернулась, пушка дернулась, электропривод работает.
     Лезгинка - пошла.
     Руки заряжают - глаза ищут цель - уши слушают.
     - Тишина в эфире. - Прозвучал знакомый голос Агафонова.
     - Тишина в эфире.
     - "Письмо", "Письмо", я "Перец" прошу команду к отходу.
     - Прошу команду к отходу
     - Я "Перец" как слышите прием.
     - Я "Письмо" вас слышу, отставить отход, ждите подкрепления, ждите подкрепления...
     Бой продолжался.
     Снаряд - цель - выстрел!
     Снаряд - цель - выстрел!
     Снаряд - цель - паутина! прицел разбит.
     Что делать? - пронеслось у Андрея в голове.
     Он стал рыскать по триплексам, но они один за другим гасли.
     Все я слеп! вся оптика выведена из строя.
     Снайпер - точно! это снайпер сука!
     Но пушка, снаряд, ведь я видел цель!
     Андрей нажал на гашетку на "чебурашке" и прозвучал выстрел, по инерции он припал к прицелу.
     Я вижу!, я вижу лучше чем прежде!
     Мутное бронированное стекло осыпалось и снова:
     Снаряд - цель - выстрел!
     Снаряд - цель - выстрел!
     Господи помоги, Господи помоги, Господи помоги... - перебирал беззвучно губами Андрей.
     И снова лезгинка - танец свинца и металла, танец смерти под ритм которого бились восемнадцатилетние сердца.
     Снаряд - цель - выстрел!
     Снаряд - снаряд! - снаряд! - цепь нарушилась, нет снаряда, все, все до последнего расстрелял, пулемет, да! у меня еще есть пулемет!
     - Что суки!?, нет!, я еще жив! - в голос заорал Андрей.
     Бой продолжался.
     Андрей откинулся на спинку кресла.
     Стоп лезгинка, теперь уже точно все!, все до гашетки!
     Помолчав секунду он дал команду по внутренней связи.
     - Экипаж, покинуть машину.
     Откинув крышку люка, Андрей было уже собрался вылезти но звон пуль по крышке люка и броне его остановил.
     Суки, вылезти не дают.
     Еще секунды и неведомая сила внутри него сжалась в пружину и вытолкнула из брони наружу.
     Андрей лежал ничком на земле просовывая голову следом за рукой между катков БМП.
     Стоп!, что я делаю?, это невозможно!
     Андрей обполз БМП сзади, арык!, оказывается еще бы метр и машина завалилась в арык, он сполз на дно, а тут еще две пары глаз и все тот же страх сковывающий их по рукам и ногам, они были похожи на брошенных щенят спрятавшихся за броню машины.
     В арык нырнул Васька - живой!
     Боевики не ведая страха подходили на столько близко, чтобы выстрелить наверняка, увидев одного неподалеку от себя Андрей выдернул кольцо гранаты - на другой стороне заметил другого, который перебежками бежал по направлению соседней машины, он кладет гранату на край арыка хватается за автомат.
     Щелчок!, отлетает чека, доли секунд, Андрей хватает ее, кидает, взрыв! - успел...
     Он сползает вниз прислонившись спиной к стенке арыка - кресты, кресты, кресты, сразу за арыком находилось христианское кладбище.
     А эти два солдата молчат!
     - Стрелять суки!
     - Стрелять! - заорал на них Андрей, но они даже не шевельнулись.
     В люки десанта стали долбить и орать снайпер с пулеметчиком, Еремин рванул к люкам десанта, ударом ноги по ручке открыл люк и крутанувшись волчком упал на землю, стал крутиться, Андрей рванул к нему схватил за воротник и волоком затащил в арык.
     Попали в плечо, наверняка все тот же снайпер думал Андрей.
     В арык нырнули Фомин и Камаров, больше Андрей не кричал, а стрелял, стрелял, стрелял.
     Стрелял из Автомата, СВД Фомина, рядом огрызалась огнем 315 машина.
     Шел бой, горел металл, проливалась кровь, вот она солдатская каша, из грязи и солдатской плоти сваренная на открытом огне - на крови, запах которой пробивает холодный пот.
     Постепенно боевики стали вести огонь со стороны кладбища и это заметили не только в арыке.
     315 машина поливая пулеметным огнем сдала задом к арыку, открылся люк десанта и высунулся солдат.
     - Бегом, мы за вами...
    Загрузившись в десант, рассчитанный на четверых всемером Андрей успел вставить автомат в открытую бойницу тем самым продолжая стрелять, магазины менял парень у которого одна рука была свободна.
     Машина уносила всех прочь, из этой каши в котле которой они варились.
     Они вернулись на тоже самое место откуда и заходили.
     Машина остановилась, за броней раздавались голоса, открылся люк десанта и из машины неспеша стали вылезать солдаты.
     Андрей вылезал с огромным трудом, почувствовав слабину организм обессилил так, что отойдя на несколько шагов от машины он сел на землю и не мог пошевелиться.
     Лезгинка остановилась на одной ноте, как затертая пластинка продолжая пищать, и кроме этого звука он ничего не слышал.
     Вокруг происходила суета, перевязывали раненых, бегал командир роты подбегая к солдатам и что то говоря.
     Не понятно зачем но Андрей разрядил автомат выстрелив выстрелив остатки патронов в воздух, к нему подбежал ротный дернул за автомат но руки солдата не отпускали оружия, капитан отстегнул магазин бросив его рядом.
     Перед глазами Андрея все поплыло.
     Он плакал, ревел навзрыд - это кричала от боли его рваная в лохмотья душа, и нельзя было ничем заглушить эту боль.

     Шел мелкий снег.
     - Андрюха, Сэм - ты меня слышишь?
     - Пойдем хавать, Сем?
     Перед глазами Андрея сидел Трубников, он тряс его за плечо, а Андрей стоял на коленях и собирал снег толкая его во фляжку.
     К Андрею постепенно ворачиволось сознание, сколько прошло времени и что делал, он не помнил.
     - Мы чай закипятили, тушняк...
     - Пойдем Сэм - Женя встал.
     - Женя, небо плачет - Андрей смотрел на снег держа его на ладони.
     - Андрюха ты чего?, это же просто снег!
     - Женя - он черный…
     - Нуу, так это же, вышки ведь горят.
     - Вставай пошли, а то все махом остынет!
     Новогоднюю ночь Андрей встречал в какой-то яме слегка напоминающую окоп, закутавшись в воротник бушлата, он смотрел на ночной Грозный местами полыхающий в огне, небо прошитое трасирами, в городе шли бои.
     Шум войны затих и кто то из ребят сказал:
     - С новым годом пацаны с новым годом.
     Постепенно Андрей выходил из этого коматозного состояния, но что то надломилось, какая-то дверца внутри него закрылась, он изменился - все изменились, отношения друг к другу с офицерами стали больше походить на гражданские, чем на уставные.

Вместо постскриптума...

     31 декабря в первой роте погибло более 30 человек и 10 единиц бронетехники, точное количество никто не скажет.
     Заживо сгорел Женя Ваймер, погибли сержанты Сидоров, Петров, Букыч с перебитыми ногами подорвал себя гранатой, лейтенант Иванов тяжело раненый отстреливался до последнего, последним патроном застрелился, в плен не сдались.
     Тела погибших на утро боевики вытащили на окраину города и передали, тела Иванова и Букыча передали лично, рассказав как они погибли.
     Из боя роту вывел майор Агафонов, не дождавшийся помощи.

Первоисточник статьи: http://memoriesnorth.narod.ru

Собачий конец подлого и жестокого Доку Умарова