Операция в Первомайском - Рассказ очевидца

С этим человеком я познакомился летом 1995 года на взлетной полосе Моздокского азродрома. Он, тогда майор, начальник разведки одной из бригад ВДВ, остановивших свое нас­тупление после начала «мирных пере­говоров» с Имаевым и Масхадовым где-то в районе Ведено и Бамута, поп­росился в генеральский вертолет до­лететь до Грозного. Он возвращался в Чечню после краткосрочно­го отпуска в третий раз, я то­же начинал свою третью че­ченскую командировку. Ог­лядываясь на соседей МВДшников, он кричал сквозь шум винтов: «Гроз­ный опять придется брать, менты его упустили! Там «духи» себя как дома чув­ствуют, а мы в горах броше­нные сидим!» Его бригада штурмовала Шатой и Ведено, несла поте­ри не от своих, а реальные — боевые. В мае-июне 1995 бое­вики задыхались в тисках фе­деральных войск и бросали в отчаянные атаки своих луч­ших людей. После Буденновска федеральные войска по­лучили приказ прекратить наступление и не открывать огня даже в целях обороны.

Русские солдаты, поставленные в положение мальчиков для битья, не знали, что им делать дальше и торопились покинуть республику. Мой знакомый хотел вое­вать и был зол на политиков, которые не дали ему и его солдатам одержать окончательную победу. А недавно мы встретились в Мос­кве. На новеньком кителе с подполковничьими погонами блестел орден Мужества. Мой приятель уже не де­сантник. Десантником, по его словам, в наши дни быть не то чтобы не прес­тижно, а просто неинтересно. Ведь эти некогда грозные войска, в кото­рые попадал цвет человеческого мате­риала армии, сейчас представляют из себя обыкновенную хорошую пехоту, которую и учат уже как пехоту, и используют вместо мотострелковых час­тей. Сегодня он продолжает воевать против чеченцев в составе одной из частей специального назначения, под­чиняющихся ФСБ России. Мне не до­велось увидеться с ним во время операции в Перво­майском, хотя оба мы там были. И только теперь я услышал его рассказ об этой операции.

НАЧАЛО ОПЕРАЦИИ

Нас высадили из самолетов в Киз­ляре, когда боевики оттуда уже ушли и двигались по направлению к Чечне на автобусах. Мы толком не знали, какую задачу нам придется выполнять, с ка­ким противником иметь дело. Актив­ность федеральных командиров в Кизляре была минимальной, всем заправ­ляли бестолково суетящиеся дагестан­цы. Сначала нам говорили, что надо догонять автобусы с боевиками и за­ложниками, а потом выяснилось, что московская и краснодарская «Альфа» уже у них на хвосте, и мы все равно не успеем даже к развязке (мы и не думали, что развязка так затянется). Мы этому даже обрадовались. На­ше подразделение имеет громкое имя и славную историю, но большинство старых кадровых сотрудников уже дав­но в отставке, заняв на гражданке престижные и высокооплачиваемые места. Большинство из нас, сегодняш­них сотрудников подразделения, совсем недавно были офицерами различ­ных родов войск, а несколько человек пришли с гражданки после окончания высших учебных заведений. Мы все умеем хорошо стрелять и драться. Большинство, как и я сам, уже имели дело с «нохчами» и знали, на что те способны. Но освобождать заложников и проводить мгновенные спецоперации по нейтрализации противника без большой крови и пальбы мы умеем только теоретически. Наш командир — кадровый, он го­ворит, что настоящего «спеца» надо тренировать по меньшей мере год без перерывов и дерганий на задания. А нас дергают все время, то на обеспече­ние безопасности, то еще куда. Спору нет, практика у нас нарабатывается немалая, но на тренировки сил и време­ни совсем не остается. Да и какие за­нятия, когда в семье не хватает денег на еду и одежду. Нам задерживали выплаты в армии, задерживают и здесь. А я думал, что, перебравшись в Мос­кву и сменив ведомство, сумею при­лично обеспечить жену и детей. Ну вот, сидим мы в Кизляре, едим сухпай и ждем, когда нас отправят об­ратно или еще куда, как начальству бу­дет угодно. Вечером стало известно, что «Альфа» из-за дагестанских заслонов на дорогах добраться до автобусов с боевиками и заложниками не успела, и те добрались до Первомайского, где закрепились и ждут штурма.

СИДЕЛЬЦЫ

Следующим утром мы были уже у самого села. Командир отправился в штаб, получать задачи и налаживать взаимодействие, там он и пропал на весь день. Мы сидели в автобусах и ждали у моря погоды, время от време­ни к нам какие-то местные дагестан­ские начальники заходили и обнадежи­вали: мол, все в порядке, ребята, посидите и уедете, мы договоримся — кро­ви не будет. Из федеральных началь­ников, что наших, что из министерства обороны, что из МВД, никого нет. Снабжение тоже не самое лучшее: нам еще хоть воду подвозили, а другим — нет, так и делили одну бочку на всех соседей. На вторые сутки стояния сообрази­ли мы, что без драки не обойтись, и, надо сказать, об этом нисколько не жа­лели. Настроение у нас было еще впол­не боевое. Послали мы группу ребят полазить вокруг села. Так и другие спецподразделения поступали: сами, без всяких приказов свыше разведку вели. И получилось, что, по нашим данным, огневых точек у противника в четыре раза больше, чем по штабным. Село действительно очень сильно ук­реплено было, да и подкрепления к ду­даевцам постоянно подходили. Мы их сами видели, только стрелять не могли — приказа не было, переговоры про­должались. Только на третьи сутки си­дения нам и соседям были поставлены задачи по штурму села.

АТАКА

Операция с самого начала планировалась как общевойсковая, что для меня и многих наших ребят было при­вычнее, но не соответствовало харак­теру подразделения, а стало быть, и ха­рактеру нашего оснащения. Техники и артиллерии у нас никакой не было, а координация с приданной — только через штаб. Связь плохая, так как у каждого подразделения рации работа­ют на собственных частотах. Вертолет­чики в течение всего штурма действо­вали вообще сами по себе, кому они подчинялись, мы так и не поняли. Мы пошли в село уже во втором эшелоне, когда первая атака захлебну­лась на его окраинах. Местность для атаки очень паршивая: ровная степь, пересеченная только мелкими дренаж­ными канавками, так что метров за 500 мы были видны противнику как на ла­дони. Спасала только работа вертолетчиков, которые долбили НУРСами по переднему краю противника и вынуди­ли боевиков бежать вглубь села. Бое­вики у Радуева были не самые лучшие. Самых лучших мы перебили еще прошлой зимой и весной. В сражениях за Грозный, за Шатой и Ведено многие из них проявляли настоящий героизм, жертвовали своей жизнью, лишь бы унести с собой в могилу хотя бы одно­го русского солдата. Те, что были в Первомайском, вое­вали, конечно, умело, но без энтузиаз­ма, при серьезном давлении отходили на подготовленные позиции. Их основ­ным козырем была прекрасно нала­женная система огневых то­чек, наличие укрепленных ходов сообщения, которые пересекали все село. Все эти фортификационные работы они провели с помощью местных жителей и заложни­ков в период так называемых «переговоров». Второй ко­зырь бандитов — живой щит из заложников.

ПЕРВЫЙ ПЛЕННЫЙ

Миновав окопы, в кото­рых я заметил два обгорелых трупа, после непродолжи­тельного боя мы заняли три лома на самой окраине села. Боевики работали не­большими группами, состо­явшими, как правило, из снайпера и гранатометчика. Действия четырех-пяти таких групп координировали младшие командиры террористов. Одного из них мы засекли и уничтожили двумя гранатометными выстрелами и огнем из стрелкового оружия. Другой бандит спрятался в по­луподвале одного из домов и угрожал, что уничтожит заложников, которые якобы там с ним находятся. Однако после оказания на него психологичес­кого давления боевик сдался. Оказа­лось, что никаких заложников с ним в подвале не было. Первый пленный был тут же отправлен под конвоем в тыл.

ОТХОД ИЗ ПЕРВОМАЙСКОГО

Мы удерживали дома на окраине села до 13.20, то есть почти три часа. Но наши соседи слева продвинулись вперед и попали под кинжальный огонь, в частности, по ним работало три тяжелых пулемета дудаевцев. Со­седи потеряли уже двух человек уби­тыми и получили приказ отходить. За это время у нас был только один лег­ко раненный. Оказавшись перед перспективой фланговых ударов, мы тоже покинули наши позиции и начали организо­ванное отступле­ние. Мы уходили по голому полю, а боевики обстреливали нас из всех имеющихся у них видов оружия, в том числе из ми­нометов. От разры­вов мин двое моих сослуживцев полу­чили осколочные ранения конечнос­тей. Прикрывав­шая наш отход фе­деральная артилле­рия стреляла очень неточно, снаряды часто падали в уг­рожающей близости от нас самих. И лишь атаковавшие наступающих к окраинам села радуевцев вертолеты дали нам возможность уйти без боль­ших потерь. После этой неудачной атаки наш отряд был переведен в резерв и боль­ше не участвовал в боях за само село. Однако в ночь с 17 на 18 января нас подняли по тревоге и бросили на от­ражение атаки боевиков, подошедших на помощь блокированным в селе радуевцам. Их отряд численностью не менее 150 человек пытался пройти в Первомайское между селениями Со­ветское и Теречное. Наш отряд и час­ти Северо-Кавказского военного округа уничтожили почти половину бое­виков в бою, длившемся не более 20 минут, группы уходивших в сторону Чечни дудаевцев уничтожались огнем с вертолетов. Как выяснилось позже, среди прорывавшихся на помощь бло­кированным в Первомайском боеви­кам было много чеченцев-акинцев, проживающих в окрестных дагестан­ских селениях.

ИТОГИ ОПЕРАЦИИ В ПЕРВОМАЙСКОМ

Всего в боях в Первомайском и вок­руг него было убито не менее 300 чечен­ских боевиков, значительная часть ко­торых была лучшими из оставшихся у Дудаева и его командиров людей. И хотя операцию фе­деральных войск в Первомайском нельзя назвать ус­пешной, характери­зовать ее как про­вальную тоже невоз­можно. Главным на­шим минусом стала плохая координация действий разрознен­ных армейских час­тей и различных спецподразделений. Как положительный фактор, следует от­метить достаточно бережное отноше­ние нашего коман­дования к личному составу, что привело к относительно не­большим потерям. Сейчас многие говорят, что во вре­мена Сталина ни один боевик не ушел бы из Первомайского. Может, и так. Но командир сталинской закваски по­сылал бы нас на штурм села раз за ра­зом, не давая приказов об отступлении. И мы бы взяли Первомайское за один день и не выпустили бы живым ни од­ного боевика. При этом бы мы потеря­ли половину своих людей убитыми и ранеными и не спасли и десятой части заложников. (А. Бородай)