«Мне этот бой не забыть нипочем…»

При хорошей погоде от осетинского Моздока полчаса лета до знаменитых Волчьих ворот – северного входа в именуемое Аргунским ущелье. Скольким же летчикам армейской авиации за две войны в Чечне не хватило жизни, чтоб покрыть это небольшое, по-летному, расстояние! По всем раскладам не вернуться из очередного полета по этому роковому маршруту мог и Герой России полковник Владимир Алимов. Но он выжил и победил. 13 декабря 1999-го майор Алимов спас жизни 38 офицеров и солдат, у которых просто не было шансов выжить.

Ранним утром 13 декабря 1999 года Владимир Алимов вылетел на своем Ми-8 на разведку погоды. Туман и низкая облачность заставляли предположить, что днем скорее всего работы не будет. Но на то она и война, что загадывать на ней что-либо наперед – дело неблагодарное.

– Летишь старшим группы из двух Ми-8 и пары «двадцатьчетверок», – сказали Алимову в штабе авиации группировки. – В Аргунском ущелье сбит командир буденновского штурмового полка.

Вылетев из прифронтового Моздока, ведомая Алимовым четверка вертолетов взяла курс на восток. Из-за погодных условий (нижний край 70 метров, видимость – 500) перепрыгнуть через Терский хребет возможности не было. Оставалось, сделав крюк, пройти между хребтами у Гудермеса.

В это же время из Дагестана для выполнения аналогичной задачи были подняты два Ми-8 поисково-спасательной службы Военно-воздушных сил. Выйдя в эфир, командир одного из них – замкомэска майор Вячеслав Христофоров сообщил, что потерял из-за тумана ведомого, и попросился присоединиться к группе Алимова. Встретившись в районе Гудермеса, пошли дальше вместе. Обогнув контролируемый боевиками Грозный, взяли курс на Старые Атаги. У этого расположенного севернее Волчьих ворот села и услышали посылаемые аварийным передатчиком полковника Сергея Борисюка сигналы.

– Запеленговали,– доложил Алимов начальнику авиации Западной группировки полковнику Рифу Сахабутдинову. – Начинаем поиск.

В ответ Сахабутдинов передал Алимову распоряжение командующего группировкой генерала Шаманова – самим в лес не лезть, а подсев в расположении 138-й бригады, взять на каждый борт по группе спецназа.

Сели. Пока собирали спецназ, у висевших в воздухе «двадцатьчетверок» стало подходить к концу топливо. И Алимов принял решение отправить боевые вертолеты на дозаправку. «Знал бы я, что там такая война начнется, ни за что бы не отпустил, – скажет он потом, – дождались бы топливозаправщика и пошли в горы под прикрытием боевых вертолетов».

Тогда же, понимая, что сбитого летчика ищут и боевики, а значит, счет времени идет на часы, а может, и на минуты, Алимов, пойдя на риск, убедил командование дать ему «добро» начать поиск, не дожидаясь следующей пары боевых вертолетов.

Маневрируя на предельно малой высоте между горками, экипажи трех Ми-8 всматривались в зимний лес, ожидая увидеть, как услышавший шум винтов летчик обозначит себя ракетой. Проходя Ярыш-Марды, Алимов увидел, как боевики сбегают по склону вниз. Чтобы уменьшить вероятность поражения вертолетов, дал команду применить скольжение и открыть огонь с бортов.

Едва зашли в ущелье, из эфира словно резануло ножом:

– Сбили, отказ обоих гидросистем, сажусь на вынужденную,– радировал взятый под Гудермесом Христофоров.

– Прикрой, сажусь за ними! – молниеносно приняв решение, передал Алимов командиру ведомого вертолета.

Оба делают вираж, Алимов начинает искать глазами место посадки подбитой вертушки. А дальше все развивается с калейдоскопической быстротой. Алимов видит три обозначающие место посадки ракеты, горящий вертолет на одной из лесных прогалин, занявших круговую оборону бойцов и спешащих к месту боя боевиков. Нырнув вниз на режиме авторотации и сымитировав таким образом падение вертолета, Алимов сажает свой Ми-8 в пятидесяти метрах от подбитой машины. При посадке по вертолету рубит из ДШК. Одна из крупнокалиберных пуль шла ему точно в голову – спас оказавшийся на ее пути электрожгут. Жгут – в клочья, половина приборов гаснет, пропадает связь.

Попытавшись прикрыться от боевиков подбитой вертушкой, севший без остановки винтов Алимов все равно оказался в эпицентре боя. Высыпавшие из его вертолета бойцы залегли и открыли огонь. Пули лупят по вертолету, надо быстрее взлетать, но никто из первой группы спецназовцев не то что добежать, доползти до их вертолета не может – «духи» выше и ведут прицельный огонь. Алимов видит, как начавшего движение в их сторону и тут же раненного в плечо солдата удается только за ноги оттащить с простреливаемого пространства. Ситуация превращается в катастрофу…

Спасает майор Геннадий Ковалев – зашедший на очередной круг ведомый.

Полоснув зеленку неуправляемыми ракетами при разлете осколков на 600 метров, Ковалев умудряется, никого не задев, выложить НАРы в сотне метров от вертолета Алимова. Получилось! Вертолет Алимова трясет от взрывов, но «духи» после двух заходов ведомого стреляют уже не так прицельно и интенсивно. Бойцы с подбитого вертолета начинают понемногу отползать к машине Алимова. А он замечает боковым зрением в противоположной от места боя стороне красную ракету.

– Обходят, – кричит, стараясь перекричать шум винтов, Алимов спецназовцам.

Едва несколько бойцов повернулись фронтом в ту сторону, Алимов с правым летчиком Владимиром Стерлюсом видят идущий в километре ГАЗ-66. Замечает его и Ковалев. Не дав «душкам» спешиться, он подлетает к грузовику и сидевшие в его вертушке бойцы в упор расстреливают «шишигу» с боевиками.

Расстреляв все неуправляемые ракеты, Ковалев продолжал кружить над двумя, как он думал, сбитыми вертолетами. Поднятым Шамановым с Моздока двум Ми-24 и двум Ми-8 было не менее получаса лета, а к месту боя, по данным радиоперехвата, спешил уже сам Хаттаб с двумя сотнями «духов». Русские, говорил черный араб, не бросят своих, чего бы им это ни стоило, попытаются спасти и людей с вертолета, и летчика.

…Когда Ковалеву несколькими очередями неуправляемых ракет удалось на какую-то минуту подавить активность «душков», спецназовцы начали запрыгивать в севший без остановки винтов вертолет.

Лишь бы успели, судорожно думал Алимов, глядя, как они загружают раненых. Наконец последний боец в вертолете. Взлетаем!

Оторвав вертолет от земли, Алимов почувствовал, что машина не тянет. Пробит винт, куча пробоин и повреждений, а главное – даже новый и исправный вертолет не рассчитан на такую нагрузку! Как только больше трех десятков бойцов плюс экипаж Христофорова уместились в его машине! Алимов с правым летчиком делают все возможное, чтоб поднять борт в воздух, но вертолет тянет вниз. При этом «духи» опять наседают – Алимов видит, как они внаглую выбежали на открытое место и стреляют по вертолету. Черт, была не была! Не доставаться же врагу – Алимов бросает не набравшую высоту машину вперед, вертолет ломает две березы, но пошел… пошел-пошел, потихоньку пошел…

Получилось! Это, безусловно, был звездный час майора Алимова: при том, что обычно Ми-8 брал в горы не больше 14-16 человек, он сумел дотянуть получивший 53 пробоины Ми-«восьмой» до Моздока, имея 38 человек на борту!

Как решето, вышел из того боя и ведомый Алимова, на вертолете которого насчитают потом до 90 дырок. Сумев при таких повреждениях долететь до наших позиций, майор Геннадий Ковалев и старший лейтенант Андрей Ковалев посадили машину в расположении 138-й бригады. Там же, попав под шквальный огонь боевиков, сели на вынужденную посадку и вылетевшие спасать уже их Ми-8 полковника Николая Майданова и майора Александра Дзюбы. На то, что Алимов сумеет всех вывезти, никто не рассчитывал. В тот же черный для армейской авиации день были подбиты и два боевых вертолета. Один Ми-24, также получив десятки пробоин, вернулся с разбитым фонарем, а второй был поражен ракетой ПЗРК и взорвался в воздухе. Майор Андрей Совгиренко и старший лейтенант Александр Иванов погибли. А катапультировавшегося в районе Дачу-Борзоя командира штурмового полка полковника Сергея Борисюка в итоге все-таки удалось спасти! Прав был Хаттаб – русские своих не бросили.

…Сев в Моздоке, Алимов ужаснулся, когда увидел, сколько «пассажиров» набилось в его машину.

– А вы, ребята, молодцы, – сказал, прощаясь с мало похожими на спецназ, но здорово дравшимися бойцами, Алимов, – Молодцы, что не растерялись, но вы ж обученные!

– Да какой мы спецназ? – ответили светившиеся счастьем бойцы. – Пехота! И это был у нас первый бой…

Увидев, как один боец переживал, что потерял в суматохе боя шапку, Алимов, не раздумывая, напялил ему на голову свой летный шлем, другому подарил перчатки и вообще раздал бойцам все, что только мог подарить. Вернее, что успел. Потому что сразу же после приземления его вызвали к находившемуся в штабе ОГВ(с) начальнику Генерального штаба.

– Сколько человек ты вывез? – спросил доложившего начальнику Генштаба Алимова кто-то из генералов.

– Откуда ж я знаю? Не Шереметьево же, когда мне их было считать? – бросил в ответ не вышедший из горячки боя Алимов.

– Спасибо тебе, майор, – с неподдельной душевностью сказал ему генерал армии Анатолий Квашнин, – представим к Герою.

А Алимов до вечера думал о мужестве 18-летних мальчишек. Завтра, понимал, всех, кого не ранило, первой же оказией отправят в Чечню. А сегодня размещенным в какой-нибудь полупустующей казарме пережившим этот страшный бой бойцам даже спасибо никто не скажет!

Опустошив состоящую из трех «Истоков» заначку, они с «праваком» Володькой пошли искать по казармам этих бойцов. Когда нашли, местный ротный попытался было воспрепятствовать его плану – вы что это, товарищ майор, себе позволяете? Но увидев решительность летчика, понял, что лучше ему не мешать.

Построив солдат, Алимов объявил бойцам благодарность. И поблагодарив «от командования группировки» ребят за службу, налил каждому из двенадцати оставшихся в строю героев «фронтовые» сто грамм. На следующий день бойцы, как и предполагалось, улетели в Чечню. Как сложились их судьбы дальше, кто сумел выжить на той войне, а кому, как погибшему через полтора года его правому летчику Владимиру Стерлюсу, не посчастливилось вернуться домой, полковник Владимир Алимов не знает. Потому что на войне как на войне, и больше они на ней не встречались.