Колонна идет в «ад». Воспоминания командира самоходки.

Расскажу одну историю из своей боевой практики. Может быть, кому-то из читателей журнала она будет не только интересна, но и полезна. Дело было в самом начале «первой Чечни». Мы штурмовали Грозный…

В ПРЕДДВЕРИИ «ЧИСТИЛИЩА»

…31 декабря 1994 года. 6 утра. Начали движение в сторону Грозного, а это всего каких-то пару десятков километров. Что нас ждет, никто не знал. Как говорится, все еще живы…

Я, в то время лейтенант, начальник разведки дивизиона, сижу на самоходке – командиром орудия назначен. Война есть война, и такое было: офицер – и вдруг командир орудия. Веду я не просто 2С3, а орудие прямой наводки, входящее в состав 2-й штурмовой группы полка. Наша конечная цель – закрепиться в больничном комплексе.

Да, потом будет знаменитый фильм Невзорова «Чистилище» про «наш» больничный комплекс, а пока… едем к Грозному. На самоходке – как на танке, только броня слабовата: толщина от 3 до 12 миллиметров. Да и на танках-то брони не хватает, хоть с динамической защитой идут. Не хватает, когда чуть ли не в упор на городских улицах бьют из гранатомета… Но это все для всех нас еще впереди.

Наш расчет успел навесить на самоходку ящики с землей, кирпичами – со всех сторон закрепили, даже на крыше (зная про работу их снайперов-гранатометчиков, способных поразить технику сверху). Пока ехали, пара ящиков все-таки упали, ничего, зато остальные висят. Мы еще даже представить не могли, как они нас потом спасут…

И вот мы на окраине Грозного. Впереди слышны разрывы и стрельба. Проезжаем русское кладбище, по сторонам пошли первые дома. Техники очень много, улица Лермонтова забита. Движемся вперед очень медленно. Вот по броне ударили первые пули. Так мы входим в бой. Он растянется на несколько дней…

Торчу из люка командира орудия, смотрю по сторонам, нет ли где на крышах домов и в окнах гранатометчиков. Посадил на противооткатные устройства орудия (проще говоря, на ствол) штатного командира орудия (он после «учебки», хоть стрелять умеет), а то одному скучно, две пары глаз всегда лучше.

Под рукой «мухи», гранаты, даже дымовая мина наготове (если придется орудие покидать под прикрытием дыма), не говоря уже о родном АКС-74У. Да, автоматы у нас маленькие, ведь мы артиллеристы, и основное наше вооружение – это орудие. В подсумке у каждого четыре магазина, один из них заряжен трассирующими пулями. Из боевого отделения заряжающие готовы подать снаряженные магазины. Внизу вскрытые цинки с патронами, надо очень быстро заряжать, менять пустые.

КАК ПОТРОШИЛИ «ОСИНОЕ ГНЕЗДО»

Проехали первое высотное здание – девятиэтажку, за нами в колонне движется ГАЗ-66 с «васильком», но миномет не кузове, а на прицепе. Минометчики тоже укрепились, как могли: по бортам мешки с землей, ощетинились стволами автоматов.

Сзади характерный звук выстрела из гранатомета. Оборачиваюсь. Успеваю краем глаза увидеть, что стреляют из окон седьмого этажа по колонне – техники много, не промахнешься… Тут же БМП-2 подняли стволы пушек и начали стрелять по окнам. Беда в том, что палят куда попало – в оптику им плохо видно из башен.

Решение созрело быстро. До штурма Грозного меня готовили как корректировщика, поэтому и карта крупного масштаба была при себе с плановыми целями; и частоты, и позывные огневых позиций, что вокруг города раскиданы, я знал, и пароли. Но самое главное, что была у меня радиостанция «Арбалет» – маленькая, с запасными аккумуляторами.

Я ее тут же включил, настроил частоту, такую частоту настроил и на радиостанции Р-123 в боевом отделении. Наводчику надел шлемофон, подключил к радиостанции. Вошли друг с другом в связь. Проверили – все нормально. Сказал наводчику: «Слушай меня и выполняй, что скажу! Все просто! Понял?!»

После этого спрыгнул на землю. Вокруг кутерьма и столпотворение: свист пуль, разрывы, вот несут раненого, горит БМП, автоматчики палят из окон. Как стрелять из орудия по «высотке»? Ведь уже проехали ее, она сзади. Ствол назад, почти на 180 градусов, не развернуть – слева вплотную частный сектор (забор, деревья), справа – два ряда техники.

Кое-как поставил самоходку поперек колонны. Вышел на связь с наводчиком, говорю: «Поворачивай ствол вправо, скажу, когда – стоп! Понял?» Он подтвердил: «Понял!» Тем временем меняю в автомате магазин, заряжаю трассирующими. «Теперь давай ствол вверх! Еще! Стоп! Смотри в прицел, даю два трассера! В окно!»

Ставлю на одиночный огонь. Стреляю трассерами в то самое окно, из которого только что вели огонь по колонне. «Видел?!» – спрашиваю по радиостанции наводчика. «Да!» – «Два снаряда, огонь!»

У меня расчет – молодцы. Снаряд в ствол загнали еще на подъезде к городу. Гильза на лотке. Несколько секунд и… выстрел! Внутри комнаты разрыв. Попал! Да как тут не попасть, каких-то 150-200 метров.

Все отлично, работаем! Работаем по окнам!

«Ствол вправо! Наблюдай трассер! Один снаряд, огонь!» Выстрел! Разрыв. Вот оторвалась панель, обнажив внутренности одной из квартир. Я увидел в межкомнатной стене пробитый проем. Потом мы узнали, что боевики рубили стены, делая проходы между комнатами, благодаря чему могли перемещаться по всему этажу и открывать огонь неожиданно из любого окна.

Мы продолжали стрельбу. «Прошерстив» снарядами этаж и убедившись, что стрельба из окон прекратилась, привели орудие в походное положение, только ствол не крепили на стопор, и двинулись дальше. На связь вышел начальник бронетанковой службы, он в техническом замыкании. Ругается (шутя, конечно), что после моих выстрелов его боевую машину завалило кусками панелей от дома. Говорю в ответ, что камень лучше, чем граната от РПГ.

ДУЭЛЬ

Едем дальше. Нет, это трудно назвать ездой – плетемся, будто в пробке, продвигаемся по улике Лермонтова. Вот больница скорой помощи, перекресток, слева мост через Сунжу. Там тоже стоит техника.

…Только как-то странно стоит. Лишь сейчас замечаю, что один из бэтээров возле моста лежит на боку, дымится, а второй застыл на мосту.

К орудию со стороны моста подбегает офицер, орет мне: «Давай поворачивай на мост, там танк и гранатометчики, надо долбануть!»

Да уж, вот тебе стечение обстоятельств… Рядом ни одного нашего танка – одни не доехали до перекрестка, другие уже переехали, а я как раз в центре этого «креста» стою, и офицер мне: «Не бойся, у тебя же броня! Огнем прикроем!»

«Вот, – думаю, – пехота, какая на фиг броня?!» А он не унимается: «Гранатомет в лоб не возьмет! Давай!»

Знаток артиллерии нашелся! Ну что ж, поворачиваю. Подъезжаю и вижу, что на той стороне реки частный сектор, вокруг по берегу много деревьев, дорога через мост скрывается за домом – поворот там, видимо.

И тут из-за этого дома выезжает танк, аккуратненько так, на полкорпуса. Поворачивает башню, стволом в мое орудие тычет и… стреляет. Успеваю заметить, ныряя в самоходку, что мажет он, «двоечник». Его снаряд попадает в дерево, слава богу!

А внутри орудия у нас очень напряженная работа закрутилась, такая что мама не горюй, на автомате, жить-то хочется! Снаряд в стволе, гильза пошла, почему так медленно, не понимаю, я глазом уже в прицеле, наводчик крутит рукоятки поворотного и подъемного механизмов…

Тут опять из-за речки «прилетает» выстрел. В прицеле пропала видимость, разрыв спереди. Слава богу, опять промазал… Да, танки пошустрее будут, автоматическое заряжание – это круто!

Сейчас лопнем от напряжения, гильза зашла, клин закрылся, блокировку сняли. Надо стрелять. Кричу наводчику: «Стоп!» Опять снаружи разрыв. Жму на кнопку. Выстрел! В прицел наблюдаю разрыв, красноватая кирпичная пыль. Еще один снаряд – туда же, в это облако. Разрыв. Не слышно ответа.

С той стороны – тишина. Высовываюсь из башни, жду, когда рассеется пыль. Вижу, что от угла дома, за которым прятался танк, ничего не осталось. Танка нет. Думаю, дело в юрком механике-водителе и в разбитых оптических приборах танка. 152-мм снаряд не шутка, шарахнет – мало не покажется, да еще на такой маленькой дальности. Опять же психологическое воздействие от близкого разрыва. В общем, уехал танк.

Спрыгнул с орудия, весь трясусь. Жив, не попали сегодня в нас!

ПО КРУГУ…

Начало темнеть. Подошел тот же офицер. В двух словах объяснил, в чем было дело. Оказалось, на мосту боевики обстреляли колонну разведбата.

Закурили. Вокруг суетились бойцы, занимали оборону по берегу, окапывались. Поговорить толком не успели. Начали работать снайперы с той стороны, рядом с самоходкой убило солдата, пуля попала в шею. С обеих сторон началась стрельба. По броне орудия опять забарабанили пули.

Как попасть обратно в самоходку? Ударил прикладом по башне несколько раз, крикнул, чтобы боковой люк открыли и кто-нибудь высунулся.

Появилась голова заряжающего с распахнутыми обалдевшими глазами – вот так в 19 лет, под конец XX века, у себя в России и на войне оказался… Кричу, чтобы башню вправо повернули на 90 градусов, потом спокойно влезаю туда под прикрытием брони. И мы начинаем расстреливать частный сектор на той стороне.

Однако стемнело, и в прицел уже ничего не видно. Осветительными ракетами не разжились, взяли парочку у разведчиков, но этого мало, это резерв – вдруг атака с той стороны. А стрелять надо.

Благо дальности выстрела маленькие. Вылез из орудия, отбежал немного в сторону. Смотрю сбоку на ствол, потом на дома, в радиостанцию командую, ствол выше или ниже направить. Потом бегу к орудию, ложусь на землю под стволом, опять командую, ствол вправо или плево, потом за орудие, командую: «Огонь!» И так по кругу…

Почти весь возимый боекомплект расстреляли, оставил двенадцать снарядов. Только в крайнем случае теперь стрелять будем. Где пополнять боезапас – не знаю, и довезут ли вообще снаряды в город?

«ПОСТАРАЕМСЯ ПЕРЕЖИТЬ!»

Устал… День прошел, хочется кушать. А вокруг тишины нет и в помине, все то же – стрельба, разрывы, свист, вой. Несколько наших машин горят на перекрестке. Одна, водимо, с боеприпасами – рвутся, разлетаются и убивают кого-то… Трассера летают туда-сюда.

Орудие отвел чуть подальше от моста, немного в кювет – хоть какая-нибудь защита. Снаряд в стволе, гильза на лотке, радиостанция на приеме. Посалил дежурить наводчика за прицельные приспособления, одного номера расчета – сверху, впереди башни, ракетницы ему дал. В случае чего – «огонь на поражение»; те же «мухи», гранаты – все у него под рукой. Механику-водителю сказал сидеть на месте, в готовности к маневру, и кушать, не выходя с места.

С остальными сели трапезничать в боевом отделении, вкушать сухпай. Наступал Новый. 1995 год. Вот уж не думал, что так буду его встречать…

Поел. Сменили дежурных. Пошел искать разведчика. Нашел его недалеко, в частном доме, штаб они там сделали. По-серьезному готовились к Новому году: стол накрывали чем могли (в доме никого не было, жители ушли перед штурмом) – соленья-варенья, чем богаты, тем и рады.

«Давай с нами встречать», – предложил он мне. «Встречать – это слишком по-мирному, постараемся пережить!» – шутя ответил я. Так и встречали: в темноте без веселых криков, без фейерверков и праздничных салютов – «пиротехники» и так хватало. И радовались, каждый про себя, что живы…

ОБМЕН «ПОЗДРАВЛЕНИЯМИ»

…Боевики дали нам на встречу Нового года пять минут. В 0.05 начался интенсивный минометный обстрел перекрестка. Мина упала на крышу, с потолка посыпалась штукатурка. «Ну все, началось», – сказал я разведчику и побежал к орудию. Молодцы, все на месте в моем расчете. С брони отправил их под орудие, чтобы, лежа на изготовку, продолжать наблюдение.

Возле моста разрывов не было, мины рвались на улице Лермонтова, от нас метров 80–100. Подбежал офицер-разведчик: «Посмотри за мост, за дома, вспышки видишь?»

И действительно, были видны вспышки, силуэты разрушенных домов ярко проецировались на фоне неба. «Из-за реки долбят, надо и нам по ним пострелять», – сказал офицер.

И постреляли. Сели с разведчиком в башню, достали план города, прикинули по вспышкам и по звуку (засек секундомером) направление и дальность стрельбы. На плане по этим данным оказалась площадь с каким-то памятником посредине. Туда мы и решили выпустить шесть снарядов, больше не мог.

Разведчик сегодня зауважал артиллерию – то, что она может, он видел впервые. Получилась полупрямая наводка: дальность – по прицелу, направление – по вспышкам.

Я лег на башню и «рулил» наводчиком – куда поворачивать ствол. Потом спрыгивал, орудие стреляло. Затем опять наверх, на броню. Вновь крутим стволом, снова прыжок с брони, выстрел. Засекал время по секундной стрелке часов, вроде, совпадало по дальности со стрельбой боевиков…

Обстрел стих. «Веселый» Новый год продолжался.

ОРУДИЕ УМЕРЛО, ПРЯМО КАК ЧЕЛОВЕК…

Когда наступило утро, я увидел, что вокруг самоходки нет ни одной стреляной гильзы – они загадочным образом все исчезли (после выстрела гильза выбрасывается из орудия через специальный лючок сбоку). Могу лишь предположить, что коммерческая жилка местных жителем, сидящих по подвалам, не гаснет никогда, даже под угрозой смерти, и гильзы ночью растащили именно они. Скорее всего, поэтому после ночи десятка два трупов местных жителей появилось на улице.

Догорали наши машины на перекрестке, было относительно тихо. К мосту подъехали наши танки. Типа на смену. Я попрощался с разведчиком и поехал искать свою штурмовую группу – благо на связь с командиром группы вышел и знал, куда двигаться. Начиналось 1 января 1995 года. Как встретишь Новый год, так его и проведешь! А впереди еще было много тяжелых январских дней, много смертей и неизвестности.

…Мое многострадальное орудие вывели из строя окончательно 11 января. Снаряд, наш снаряд, чиркнул по дереву (спасибо дереву), изменил траекторию и разорвался у катка ровно посредине гусеницы с правой по ходу движения стороны самоходки. Мы внутри ничего не поняли, просто вдруг неожиданно орудие качнуло, в броне появилось много дырочек, и в башню ворвалось солнце…

Орудие умерло, прямо как человек. Оно истекло солярой, маслом, антифризом, осколками брони, были пробиты все системы. На белом снегу из-под него растекалось черно-коричневое пятно…

Слава богу, весь расчет остался цел, даже никого не зацепило. Спасибо ящикам, висящим по бокам. Я остался «безлошадным». Уже вечером получил задачу убыть рано утром в одно из зданий, поближе к крыше, на корректировку. Так пригодилась моя доновогодняя подготовка артиллерийского корректировщика…

Вообще, можно долго рассказывать, много было интересных и страшных моментов, на книгу хватит. Но вот пока этим поделился…

СОВЕТЫ НАПОСЛЕДОК

Когда приходилось выполнять огневые задачи с закрытых огневых позиций в городе, то пользовались следующим методом. Имелись план города, карта масштаба 1:10000. Определить координаты огневой позиции не представлялось трудным, а вот с углами было посложнее. С получением координат целей делали так:

– по плану определяли дирекционный угол улицы с помощью артиллерийского круга и линейки;

– устанавливали буссоль (или по центру улицы, или по бордюру) и выставляли на ней определенный по карте угол, то есть ориентировали по известному дирекционному углу;

– определяли основное направление стрельбы;

– совершали последовательно все действия, выполняемые старшим офицером батареи по ориентированию орудий и наводке их на цель;

– выполняли огневые задачи.

Вес это, конечно, без претензий на большую точность и отсутствие ошибок. Хотя дальности были небольшие, до 5 километров, так что даже ошибка определения дирекционного угла в 0-10 была незначительна.

ПОСТСКРИПТУМ

И последнее. Еще когда готовил эту статью, прочитал в журнале «Солдат удачи» отклик майора Р. Краснянского на наш с полковником Л. Карповичем материал о проекте новых «Правил стрельбы и управления огнем» (ПС и УО). Поэтому напишу несколько строк и в ответ на его рассуждения.

Прочитав статью Р. Краснянского, любой человек со стороны сделает вывод о том, что, как всегда в России, руководящие документы составляют дилетанты, не имеющие за плечами ни практики, ни опыта. А это, мягко говоря, нездорово.

На самом деле в работе над ПС и УО принимает участие большое количество специалистов рода войск, и мне, как ответственному исполнителю, надо учесть и обобщить полученную информацию. Процесс этот непростой. То, что до автора не дошел проект, – это не вина разработчиков. Отчасти предвидя данную ситуацию, и появилась статья в «Солдате удачи». Вот и автор узнал и захотел почитать – это положительно!

Но зачем так нападать на научно-исследовательскую работу? Надо конкретно вносить предложения в текст самих правил, но я этих пожеланий в данном материале так и не прочитал. Кроме, конечно, предложения сократить документ до каких-то пределов…

А приводимая Р. Краснянским формула, по которой он оценивает сложность ПС и УО (она, по мнению автора, «прямо пропорциональна произведению длины, ширины и толщины документа к количеству разделов и глав), просто подняла настроение! Надо сделать эту формулу универсальной и впредь измерять научные труды в кубометрах…