Грозная зима 1995. Раян Фарукшин.

Первое новогоднее утро встретило нас непроглядным темно-серым небом. В воздухе пахло гарью. Где-то горели подорванные нефтяные скважины и нефтехранилища. Тревожные новости поступали с узла связи. Прослушивавшие радиоэфир связисты докладывали, что введенные ночью войска ведут тяжелые бои в полном окружении в центре Грозного. Имеются потери…

Нашей группировке поставлена задача сформировать штурмовой отряд и продвигаться на помощь к майкопской бригаде, в направлении железнодорожного вокзала. Ядро группировки должно было состоять из усиленного танками батальона от 19 МСД, сводного полка 76 ВДД и десантного батальона 21 овдбр. Моих разведчиков оставляют в резерве Командования. С небольшой группой своих набиваюсь идти впереди батальона бригады.

Наша задача — разведка, ни каких боев. Необходимо было собрать информацию о положении, составе и вооружении противника.

В районе населенного пункта Октябрьский разведчики псковской дивизии смели в огневом контакте засаду «душков». Колонна неумолимо двигалась на Восток, к городу. Где-то впереди «ухают» разрывами артснаряды выпущенные по Грозному. Значит мы уже рядом.

На каждой высотке были оборудованы районы обороны по всем правилам военной науки. Все выглядело, как на картинке из Боевого Устава. Работали явно специалисты. Траншеи, ходы сообщения, землянки и перекрытые щели. Многое укреплено и залито бетоном. Готовились не один день, тем более не зимой.

До обеда не встретив серьезного сопротивления, мы подошли к дачному району Грозного. На дачах немного повоевали. Встретились с небольшой группой боевиков, которые понеся потери отошли в город и растворились.

Передвигаясь последовательно по высоткам, нам удавалось довольно быстро и, главное, без потерь подойти к Грозному. На одном из скатов стояли колонны рязанского десантного полка, тяжелая бронетехника уральского мотострелкового полка с танками. Внизу немного поодаль виднелись многоэтажки, гаражи. В городе были слышны одиночные разрывы, ружейно-пулеметная стрельба. Справа от нас горели нефтехранилища, наполняя и без того тяжелый воздух специфичным черным едким дымом.

Командир мотострелкового полка отказался вводить своих в город. Также без движения стояли и БМД рязанского полка, имевшего куда меньше серьезной бронетехники, чем пехотинцы. Наша же колонна после недолгих минут остановки пошла в город. Наши отцы-командиры знали, что там, впереди, ждут еще нашей помощи блокированные «майкопцы». Все это понимали и потому молча шли вперед. Больше всего удивило нас то, что их же собратья пехотинцы стояли и не особо рвались им на выручку. Вот оно братство по оружию… Позорники… А еще потом удивляются, почему их не любят десантники?!

На этой короткой остановке я увидел четырех своих однокашников, которых до этого дня не видел более двух лет. Некоторых уже в последний раз…

Дойдя до гаражей у многоэтажного дома, подаю команду спешиться. Входим в город.

Разведка, вперед! И дозор ушел за поворот. Медленно, крадучись, как коты на подушечках разведчики передвигались от укрытия к укрытию, взаимно перекрывая свои и смежные сектора наблюдения. Колонна же замерла, притихла и всеми способами вслушивалась в каждый звук.

Город встретил нас напряженной тишиной, черными зияющими дырами окон, в которых почти не было стекол. А те, что еще не потеряли своих стекол были перечеркнуты белыми крестами бумаги, как в Великую Отечественную. Где-то не далеко горели дома, слышался треск шифера или чего-то подобного. На стенах и заборах надписи: «Русские не уезжайте! Нам нужны рабы и проститутки!» Первые мысли: «Вот мрази!»

Впереди колонны псковичей шел танковый взвод, который только что потерял первый танк. Псковичи ушли влево на улицу Социалистическую, мы же выходим параллельно справа от них.

Оставшийся на перекрестке дорог стоит танк Т-72, свежая темно-зеленая окраска немного не вписывается в зимний пейзаж. Танк напоминавший слона с длинным хоботом, который явно искал себе цель…

Первым в его прицел попал «трофейный» БТР, на котором передвигались мои разведчики, «особисты» и майор-оружейник. В воздухе повисла напряженная тишина, в которой были даже слышна работа электродвигателей привода наведения танковой пушки. Несколько секунд напряженной тишины. Все!…Слава богу!… Танкисты опознали нас и мы, с облегчением вздохнув, продолжили движение. Разведчики ушли вперед.

Поравнявшись с четырехэтажным зданием какого-то училища или школы, один из моих разведчиков сидящих на броне заметил бородача в окне четвертого этажа. Не долго думая, подаю команду «Противник слева! К бою!». Бойцы спрыгивают и занимают удобные огневые позиции. Но наводчик БТР не смог навести КПВТ на эти окна. Угол возвышения слишком велик. Тогда мы быстро определив три окна с одинаковыми занавесками на этаже вместе с оружейником закидали гранатами из «подствольника». Такой прием можно назвать — «От границы — к центру».

Результат нашей стрельбы заметил все тот же боец. «Борода» показалась в окне и больше не вставала. Разведчики «зачистили» здание и вынесли первые трофеи — РПГ и два АКМ с патронами.

Колонна из БТРа, шести машин с личным составом и КШМ Р-142Н вышла на улицу Социалистическую и двинулась в сторону центрального парка параллельным курсом с псковичами.

Впереди метров в ста псковичи попали в засаду. Завязался бой. Ничего не понятно. Откуда стреляет враг?! Его не видно, но он уже рядом. На перекрестке выстрелом РПГ подбита БМД, горящие бойцы пытаются выскочить из боевого отсека, но невидимый нам пулеметчик «срезает» их длинной очередью, и парни падают рядом с горящим факелом машины…

Идущая следом БМД обходит справа горящую «Бэшку» и, подставляя свой правый борт, дает возможность братишкам забрать своих раненных и «двухсотых». Им уже все равно, но не нам!… Никто даже в мыслях не допускает оставить своих ребят здесь. Даже «двухсотых»…

Огонь усиливается. Падают еще несколько десантников. По прикрывающей БМД выпускают две ПГ гранатометчики. Орудие и ПКТ уже смолкли, значит, убит наводчик-оператор. Подраненная машина отползает за угол этого полу разбитого дома еще видимо сталинской постройки. Молодец, механ. Все же вывез своих из под огня…

Наконец-то догадались выкатить танк на прямую наводку. Танк бьёт по нижним этажам дома, в надежде его развалить и похоронить этих уродов живыми.

Справа от нас в доме замечено шевеление. Беру группу бойцов и направляюсь обходя справа во двор двухэтажного жилого дома. Пара боевиков увидев нас уносит ноги за угол. Мы, осторожно передвигаясь, обходим еще правее, прикрываясь толстыми стволами деревьев. Пройдя двор, выходим к злополучному дому, по которому ведет огонь танк. За домом спокойно сидят несколько боевиков, два гранатометчика перезаряжаются.

Увидев нас, они оторопели и кинулись в рассыпную… Посылаю ВОГ (выстрел осколочный гранатометный к «подствольнику») и короткую очередь вдогон чертям…

Рассеяв эту группу, возвращаемся к своим. Нельзя увлекаться погоней — можно попасть в засаду. Тем более город не знакомый.

Вышли к колонне. Комбат ранен в лопатку. Ему оказывают помощь. В окне первого этажа замечено шевеление занавески. Наши «особисты», проснувшись, решили поиграть в «СМЕРШ». Два майора-летчика взяли АКСУ и бронежилеты пошли на «свободную охоту». Комбат, увидев этих Рембо спросил: «А куда поперлись эти пьяные обезьяны?»

Сидим вдоль улицы у деревьев. Откуда нам ждать выстрела, никто не знает. Вдруг в доме слышится возня. Несколько ударов ногой в дверь и длинная очередь. Пули свистят у нас над головами. Мы разворачиваемся и готовимся к стрельбе. Огонь открывать не пришлось, оказалось, наши «особисты» выбивали ногами двери и стреляли в помещение, где как им показалось были «духи»…

Прибежал комбат, понял что происходит, попросил меня присматривать за суперменами и не отпускать далеко от себя. Для их же блага. Так и сделал.

Вечерело. К сумеркам нам удалось продвинуться еще на несколько кварталов и очистить центральный парк культуры и отдыха. Все подразделения занялись оборудованием оборонительных позиций и мест для отдыха личного состава. К вечеру стала подтягиваться тяжелая бронетехника техника. Инженерными машинами выкорчевали несколько деревьев.

Пока было еще светло, мы стали осматривать близлежащую местность. Несомненной достопримечательностью парка являлось наличие ресторана и пивобезалкогольного комбината, в закромах которых было найдено немало запасов соков и вина.

При осмотре во дворе пивобезалкогольного комбината обнаружена пехотная БМП-2 с расстрелянным боекомплектом. Рядом трупы трех пехотинцев. По всей видимости «майкопцы», которым посчастливилось вырваться из огненного мешка железнодорожного вокзала. Рядом у забора и в холодильной камере — несколько трупиков «бородачей». Одеты в нашу форму, с нашивками «Россия. Вооруженные Силы». Наверное вся группировка ходила на смотрины.

Возвращаясь к своему БТРу заметил, что большой фонтан на центральной аллеи превратился в огромный склад боеприпасов, напоминавший пирамиду.

Пришла на память картина Верещагина «Апофеоз войны», только там были черепа, а здесь ящики с боеприпасами…

Рядом, возле развалин кафе на носилках лежали «двухсотые». Медики с командирами подразделений в свете карманных фонарей изымали у них документы и переписывали личные данные. В ту ночь я насчитал их шестнадцать…

Как потом оказалось был среди них мой однофамилец, из дивизионной разведроты 76 ВДД.

Много позже, когда я уже после первой кампании встретился со своими однокашниками, они признались мне, что чуть «не похоронили» меня по ошибке, услышав в списке погибших мою фамилию. Даже помянуть успели. Значит, буду долго жить!

Настроение после двух-трех боевых выходов, как ни странно было боевое. Несмотря на то, что вокруг было много трупов неизвестного происхождения, битой боевой техники. Хотелось побыстрее ворваться и сделать максимально для окончания этого бардака. Сидеть на месте, хоть и на передовой базе не в моем характере. Пока моя рота еще не подтянулась, сам себе ищу работу. Занимаюсь сбором информации, общаюсь с местными жителями.

С приездом начальника особого отдела нашей части работа в этом направлении немного активизировалась. Имевшие отдельную машину с кунгом (кузов универсальный нулевых габаритов) «особисты» всегда принимали меня по семейному. Сначала в тепле накормят-напоют, дадут отдохнуть, а потом расспрашивают. Все как в русской народной сказке. Дело то мы одно делали и не важно, что ведомства разные. Сплав нашей боевой, а их оперативной работы вскоре стал давать результаты. Организовав совместную офицерскую группу, мы начали проводить, как сейчас модно говорить спецоперации (мероприятия, акции).

На один из таких выходов вышли «восьмеркой». Четыре пары. Третья пара — я слева, начальник отдела Валентиныч — справа. Передвигаемся в виду плохой тактической обученности оперов «гусеницей». Перебегая открытое пространство между мусульманским центром и трибуной стадиона, дали себя обнаружить сторожевому посту рембата. А те и рады, открыли по нам огонь, заставив нас буквально вжаться в землю.

Подойдя к двухэтажному дому с палисадником, я боковым зрением заметил шевеление в кустах в секторе ответственности Валентиныча. Отстранив его в сторону, я делаю резкий выпад вправо и, прицелившись автоматом, кричу: «Стоять! Руки вверх!».

Валентиныч, быстро среагировав, обходит неизвестного слева, отрезая ему пути отхода за угол дома. Остальные тоже постепенно стали подтягиваться к нам, блокируя район. Держа на прицеле мужчину, сближаюсь с ним. Валентиныч переставляет его лицом к стене и переходит к личному досмотру. Обыскав его и не найдя ничего подозрительного опрашиваем его. Неизвестным оказался местный житель 16 лет отроду, вышедший за дровами.

Проверив правдивость его слов, отпускаем его домой, взяв обязательство никому ничего не говорить.

Валентиныч подошел ко мне и, пожав руку удивился, как это он мог пропустить парня. А потом добавил:
— А парень-то обоссался, когда ты его на прицел взял…

Придя на встречу в один из частных домов, блокируем его, и после осмотра входим. Подгруппа прикрытия занимает позиции и готовится к обороне. Мы же с оперативниками ведем беседы с людьми, пришедшими на встречу. (Не думаю, что уже наступило время, когда можно отрыто называть их имена и фамилии, должности). Таким образом, в Грозном начат сбор информации о боевиках, подготовка местных кадров для дальнейшей совместной работы.

Утром следующего дня проверяем информацию о заминированном танке и химическом фугасе.

Оставленный одной из сторон танк Т-72, потерявший подвижность из-за подрыва на фугасе действительно был заминирован. После разминирования его отбуксировали на рембазу.

Дальше еще интереснее — «духи» готовили к применению несколько фугасов с химической начинкой, в качестве которой использовался аммиак.

Обезвреживать пришлось пять таких подарков. В изобретательности «чичам» было не занимать. Для приведения в действие этих адских машин предполагалось использовать телефонные сети.

Возвращаясь на свою базу, мы попали под обстрел кочующей установки «ГРАД». На углу одного из кварталов прилично одетая женщина-чеченка держала на руках мальчика, у которого осколком было оторвано ухо. Передвигаясь вдоль улицы перебежками, мы подошли к ней. После короткой беседы женщина заплакала и попросила помочь. Взяв мальчика на руки, мои бойцы доставили обоих в пункт приема раненных, где им оказали квалифицированную помощь.

И уж совсем перед постами нашей базы у дороги я увидел бабушку с девочкой, возраст которой определить было трудно из-за массы одетых теплых вещей. Бабушка была славянской внешности.

Я обратился к ней с вопросом, чем мы ей помочь? Русскоязычные местные жители, не имевшие родственников в сельских районах, не имели запасов продуктов и только вошедшие в город российские войска стали для них какой-то надеждой на выживание. Я подал команду группе остановиться и сдать мне все имеющиеся в рюкзаках съестные припасы. Выход был суточным, и есть толком не пришлось. Золотое правило разведчиков гласит: — идешь на день, бери на неделю. Поэтому гора консервов оказалась внушительной. Пришлось даже одолжить бабушке плащ-палатку для переноски всего этого.

Радостная старушка, прижимая руки к груди, стала хватать банки, которые то и дело выпадали у нее из рук…

В благодарность старушка толкнула в спину свою, видимо, внучку к нам… и проскрежетала сквозь зубы:
— Возьмите её…

У меня чуть челюсть не вывалилась. Пришлось бабушку с внучкой нести на руках до дома.

Даже сейчас вспоминая тот случай на глаза наворачиваются слезы…

До чего же довели нашу страну…

Вернувшись к своему БТРу наскоро перекусили с экипажем. Ребята успели разогреть несколько банок с кашей и вскипятить чаю.

После короткого ужина с парой бойцов обходим прилегающую территорию. Вот уж превратности жизни — рядом с детской каруселью стоит остов сгоревшего БТРа и расстрелянная «копейка» с «чичиками». Рядом на дереве висят несколько экранов от бронежилетов, видимо выброшенные взрывом. У БТРа взорванные «цинки» из-под патронов. Несколько собак увидев нас не испугались и продолжили что-то с хрустом глодать… О том, что это может быть даже думать не хочется…

Осмотрев окрестности и убедившись в надежности и бдительности постов охранения, удаляемся к себе.

Прогрев отопителем внутренний отсек БТРа, готовимся ко сну. Не тут-то было. Прибежал посыльный со штаба Группировки и вызвал в Разведотдел.

Из-за «беззубости» руководство отстранило пехотного командира и назначило Командующим ТГ «Запад» генерала Бабичева, командира 76 псковской десантной дивизии. Начальником разведки ТГ назначен однокашник Бабичева, мой крестник — Дмитрич. С одной стороны это не сулило ничего хорошего: Дмитрич ходил со мной на «боевые» всего с четырьмя магазинами и без «броника», как будто искал своей смерти.

От нового командования требовали активных и решительных действий. И тут началось…

Не успев переварить только что проглоченную пищу, получаю задачу разведать пути подхода к ж/д вокзалу, где еще могут находиться остатки «майкопцев». Старшим со мной едет сам НР — Дмитрич.

Прикинув по карте Грозного сколь-нибудь подходящий маршрут ухожу к «броне» готовиться.

Выехали тихо, без рывков, без огней. Внимание напряжено до предела! Где-то впереди неизвестность и враг. Хитрый, коварный, вероломный и, пока еще, невидимый.

Покинув центральный парк через колоннаду, БТР резко поворачивает влево. Прямо перед нами еще дымятся «Жигули» с телами трех «духов». Один и них в милицейской форме, другие — в камуфляже. Надо сказать, что «маскарад» был входу у той стороны.

Странное дело, но с самого первого выезда на мероприятие у меня в голове все время вертелись слова из песни о Гражданской войне — «…если смерти, то мгновенной. Если раны — не большой…» Уж больно не хотелось оставаться инвалидом в этом нашем «рассейскам государстве»… Уж лучше смерть… Быстрая смерть…

Пройдя несколько сотен метров, натыкаемся на сгоревшие и покинутые БМП-2. Некоторые еще были теплыми. Оружие и боеприпасы сняты. Остатки «майкопцев», вырвавшихся с вокзальной площади…

Прямо по улице слышится стрельба. Уходим вправо на параллельную улицу. Наверняка «душки» приготовили засады для остечки резервов и подмоги.

Город будто вымер. Пустота.

Выходим в полной темноте к железнодорожным путям. Перед нами ж/д станция «Грозный». Слева-справа склады, пакгаузы, диспетчерские вышки и прочее. По нашим данным в районе старого здания вокзала пробились какие-то подразделения. Наша задача — установить связь, другая — вывезти раненных, тех, кого еще можно спасти.

Идем на нестандартный шаг — БТР выходит на ж/д- полотно и едет по шпалам! Здесь уж точно никто нас не ждет, а значит нет мин и засад! Так дошли до диспетчерского пункта — самого высокого в округе здания. Здесь должны быть наши. Так и есть. Нас заметили и идут встречать.

Знакомимся. Оказывается, на этом клочке земли закрепились разведчики рязанского полка, и среди них мой однокашник.

Пока экипаж занимается выгрузкой боеприпасов и сухпайков, мы с НР осматриваем окрестности, беседуем с командирами подразделений. В распоряжение наших достался один танк пехотинцев, брошенный на привокзальной площади. По приказу танк выходит на несколько секунд из-за дома, делает несколько выстрелов по разведанным целям и опять «ныряет» за угол.

Через площадь — «духи», в соседнем здании — «духи». Прямо, как в Великую Отечественную на «Малой земле».

Офицеры хвастают нам своими трофеями — в руках одного из них новехонький ППШ, у другого — Наган. Видимо похищено «духами» во время дудаевского беспредела со складов хранения или ВОХРовцев.

Проходя мимо бомбоубежища слышу тихий плачь ребенка. Спускаюсь туда с офицерами. Осторожно всматриваемся в темноту.
— Да тут местные… Наверное пережидают обстрел, — выдыхает один из офицеров.

Я уточняю сколько их там. Никто не знает. Да и правильно, им не до этого. Я их понимаю и иду вперед в темноту включая фонарь. На нарах сидит группа женщин с маленькими детьми, несколько стариков. Зная местные обычаи, представляюсь и прошу старшего подойти ко мне. Ко мне подходит старец с клюкой и в папахе. Поздоровавшись с ним за руку спрашиваю, сколько их тут и чем помочь?

Местных в бомбоубежище оказалось двадцать восемь человек, из них семеро — совсем мелкие, «груднички»…

Приказываю бойцам принести три упаковки сухпайка и три мешка замерзшего хлеба. Старшего прошу поделить всё поровну.

Вернувшись к БТРу, проверяем загрузку раненных. Те, кто мог держать оружие — на «броне», носилочных и прочих — под «броню». Ну все, с богом!

Начинаем движение в обратную сторону, развернуться возможности нет, и БТР движется задним ходом до места нашего выхода на ж/д полотно. Бах! Не тут-то было! Двигатель вдруг глохнет, а корму, чуть приподняв, резко опускает на землю. Следом звучит команда: «К бою!»

Пока механик ползет уточнять причину, все занимают круговую оборону и ждут боя. Выясняется причина остановки — при движении задним ходом БТР наехал и намотал на вращающуюся часть колеса медный контактный провод. Железнодорожный участок, как впоследствии оказалось, был электрифицированный и оборванных проводов на земле было много. С помощью молотка и зубила механик устранил неисправность и мы продолжили путь. Дальше было без приключений.

«Волчок»

Переночевав в БТРе, мы вылезли наружу и пошли к разрушенному в ходе уличных боев зданию Дворца культуры. Развалины еще дымились. Пламя пожара видимо разморозило водопроводные трубы, и из одной из них шла настоящая теплая вода! Взяв с собой полотенца и мыло, мы выдвинулись туда.

Мыться приходилось по одному. Все остальные же осуществляли огневое прикрытие.

В какой-то момент один из охранявших подал сигнал о движении в нашем направлении неизвестных в количестве двух человек. Моментально одевшись и приготовившись к бою мы начали обходить эту пару. Словно призраки среди дымящихся паривших развалин «храма культуры» короткими перебежками, если это можно так назвать двигались две старушки. Закончив охват мы тихо приподнялись из-за укрытий, чем несомненно испугали не ожидавших здесь никого увидеть бабушек. Это оказались коренные русские жительницы Грозного, не успевшие видимо выехать до штурма. Убедившись в наших мирных намерениях бабули пустили слезу и наперебой стали рассказывать нам о том, что им пришлось пережить в период дудаевщины…

Бабушки, набрав более-менее пригодной для пищи воды, удалились к себе в убежище взяв с нас обещание посетить их дом вечером и пообещав нам горячий чай с вареньем. Убедившись, что бабули благополучно добрались до своего жилища и выдержав определенную паузу, чтобы не скомпрометировать их связями с «федералами» (так тогда нас окрестила «родная — продажная пресса и ТВ») в глазах чеченцев, а глаза и уши «чичей» были всегда начеку, в чем мы не раз потом убедились.

Так у нас состоялся первый контакт с местными жителями.

Вернувшись в расположение я увидел, как на центральной аллее формируется колонна БМД рязанского полка. Офицеры привычно отдавали команды по подготовке к маршу и погрузке боеприпасов, других грузов. Голос одного из них стоявшего ко мне спиной показался очень знакомым и я подошел к нему.

Так и оказалось, что это был мой однокашник — Андрей Волков, или «Волчок» (как мы его между собой называли). Неоднократный чемпион и призер мира по парашютному спорту, живой и интересный парень.

Наскоро переговорив, пожав друг другу руки, мы разошлись. Отходя, Волчок резко обернулся, окликнул меня, пообещал быстренько «штурмануть» какое-то здание и также быстренько вернуться на базу. В ответ я пообещал приготовить вкусный горячий завтрак к его возвращению.

С Волчком нас связывали два курьезных случая с часами.

Второй курс. Зимний полевой выход. После ночных стрельб собираем ящики от укупорки боеприпасов и грузим в машину. Вся рота уже убыла в лагерь пешком. Днем солнце слегка растопило снежок, а ночью на дорогах образовалась наледь и колея от протекторов больших машин. Двигаться по ним было неудобно, то и дело спотыкаясь и падая, мы переносили ящики. Но все же лучше, чем идти по глубокому снегу.

Так, в очередной раз падая на лед, я нащупал рукой что-то металлическое и поднял. Осмотрев на свету железку, обнаружил большие часы «Ориент» с передвижным календарем до 2008 года и автоподзаводом. Вот думаю, повезло!

На утро слышу, как кто-то бегает перед палатками и расспрашивает о потерянных часах. Вынырнув из палатки, я увидел Андрюху. Протягивая ему часы, спрашиваю, не эти ли часы он ищет? Он с радостью вырывает их у меня из рук и, благодаря, удаляется. Подарок отца оказывается.

Второй раз на учениях в Белоруссии в 1991 году случилась аналогичная ситуация. Только на сей раз он потерял часы в БМД. На обслуживание после плава моем отсеки боевых машин и вымываем с кучей ила, грязи, стреляных гильз… часы «Ориент».

Подняв и очистив часы, я громко сказал, чтоб услышали другие: «Дай-ка угадаю, чьи это часы?» Не прошло и получаса, как появился улыбающийся Андрей, подошел ко мне: «Я за часами. Снова…» Он забрал часы, пообещав в очередной раз отблагодарить за находку позже.

Прошло не менее часа, и подогретый на костре завтрак из консервов сухого пайка да мороженного черствого хлеба уже давно остыл, а Волчка все не было.
Еще через час к пункту приема раненных подъезжает МТЛ-б с раненными, которых быстро выгружают все, кто находился рядом. В сердце что-то ёкнуло.

Я, подбежав к корме тягача, стал помогать извлекать носилки с лежачими. Лицо одного из них было сильно посечено осколками, а из-за грязи трудно было разглядеть очертания. Но я его узнал. Поставив носилки в санчасти, я вышел из помещения, дав время осмотреть и оказать помощь. Где-то за городом, в Андреевской долине приземлялись санитарные борты, и самых «тяжелых» доставляли по госпиталям. Подготовили к отправке и моего однокашника. Выйдя с капитаном-медиком на улицу, я спросил его о степени тяжести ранения. «Гиппократ» бодро заверил меня, что офицер будет жить…

Загрузив в вертолет носилки с Андреем, я со спокойной душой я вернулся к прежним делам.

Много позже, мой отец спросил меня, помню ли я старшего лейтенанта Андрея Волкова? Я, повеселев, утвердительно закивал головой, уверенный в том, что с Андреем все в порядке. Но отец сказал, что Волчок погиб, и его письма домой о подготовке штурма Грозного недавно зачитывали в телепередаче…

Вечная память!

Разведка

Начальник разведки группировки — Дмитрич — вызвал меня и замполита в штаб и поставил задачу: ведение разведки в одном из районов. Необходимо было добыть сведения об этом районе, мосте через Сунжу, подвозе боеприпасов, снайперах и укрепрайонах, которые не могли раздобыть разведчики округа. Теперь наш черед. Дмитрич даже похвастал перед командующим, что мои «ковбои» пройдут куда угодно.

Готовим операцию. Инфильтрация — на двух БТР. В напутствии командующий сказал, что если нам будет туго, то только через 30 минут после нашего сигнала к нам выдвинется батальон 76-й десантной дивизии. И то не факт, что он до нас дойдет — «духи» отчаянно обороняются, а мы идем прямо к ним в подбрюшье, к единственному целому мосту через Сунжу.

В общем, как всегда: надеяться приходится только на себя и собственные силы.

Готовимся к выходу. Загрузка — 2-3 боекомплекта. Из продуктов — банка консервов на двоих в сутки. Остальное — боеприпасы. Берем много РПГ и РПО.

Ко мне подходит мой давний знакомый, офицер-связист (познакомились еще на службе в Закавказье), и просится с нами на выход. Пытаюсь ему объяснить, что с выхода можно и не вернуться, но его это не пугает. Он говорит, что погибнуть можно и здесь от обстрела «духовским» «ГРАДом». Тогда говорю ему, чтобы бежал и отпрашивался у начальника штаба, мотивируя тем, что мне в группе нужна радиостанция большой дальности, то есть КВ-связь.

«Добро получено» — Саша с нами. Боевая экипировка, как у вертолета «Апач». Определяю ему место в боевом порядке, задачи: поддержание связи с базой, частоты и позывные.

Посадка на броню и проверка связи. Все готовы? Вперед! Я сижу на первом БТРе, свесив левую ногу в командирский люк.

БТРы тронулись, и после выхода через колоннаду парка резко сворачивают влево. Дорога покрыта снегом по льду, и наш первый БТР ускорением выбрасывает вправо на обочину. Со всего разгона врезаемся в бетонный фонарный столб. Двигатель глохнет.

Я очнулся в снегу по правому борту от бронетранспортера. Бойцы попадали с брони, но никто сильно не пострадал. Короткая перекличка и посадка по местам.

Сзади, из-за колоннады, только что показался второй БТР. Быстро усаживаемся по местам и уходим вперед. Хорошенькое начало!!!

Выйдя в назначенный район без огней и опознавательных знаков, мы десантируемся почти на ходу. БТРы уходят дальше вглубь и вправо по территории, контролируемой боевиками, открывают огонь из всего, что стреляет, чем отвлекают боевиков от нас. Мы же, воспользовавшись этим коридором и замешательством в стане противника, проходим в глубь района и растворяемся.

Погодка еще та! После полуночи стал поджимать мороз, а к рассвету вообще завьюжило. Это, несомненно, сыграло нам на руку. Когда начали перебегать улицу, из-за угла вырулил ЗИЛ-131 без номеров, вроде чеченский. Пришлось с разбегу плюхаться лицом в грязную жижу. Вымарались и промокли, но с машины нас не заметили.

Обойдя несколько сторожевых постов, на которых палят автомобильные покрышки, выходим в промзону. Впереди какой-то завод. Разделяемся.

Основная группа — два офицера и четыре бойца идут на НП к мосту, выполнять основную задачу. А задача такова: наблюдать за всеми передвижениями противника через мост.

Вторая группа — сосед слева — занимает позиции слева от нашего НП, вдоль забора и Сунжи.

Третья, базовая группа — самая многочисленная, остается в тылу района, осуществляет связь НП с базой группировки.

Мы с недавно прибывшим штатным командиром роты Александром идем вперед. Для НП подобрали небольшое двухэтажное здание заводской раздевалки с душевыми. Справа от нас ворота и строительный вагончик на салазках, стоящий на чем-то вроде невысоких свай. Под ним, как позже оказалось, жила собака со щенками.

Зашли тихо, еще затемно. Дверь снаружи заминировали. Метелица замела наши следы и даже слегка припорошила дверь. Снаружи могло показаться, что в здание давно никто не входил.

На первом этаже не было больших окон, там располагались, в основном, железные шкафчики для одежды и душевые кабинки. Два высоко расположенных зарешеченных узких окошка выходили во двор в сторону строительного вагончика. На полах — битые стекла от окон и штукатурка.

Оставив на первом этаже, в глубине помещения, пару сержантов с ПКМ, поднимаемся на второй этаж. Бойцы оборудуют подобие укрытия из остатков мебели.

На втором этаже — четыре больших окна. На каждого — по окну. Мы с командиром занимаем позиции в глубине помещения, напротив окон, выходящих на мост. Двоих же бойцов располагаем в смежной комнате — осуществлять наше прикрытие и наблюдать в тыл.

Основное оружие — АКСы с ГП — заряжены и готовы к бою. Приводим в боевое состояние парное оружие. У нас это две ВСС. Радиостанцию — на рабочую частоту. Проверяю связь с базовой подгруппой. Связь налажена. Ждем…

На рассвете нам становится холодно. Намокшие ноги сводят судороги. Пытаемся их разминать, перебирая пальцами ног, но это почти не помогает.

Постепенно переходим на отжимания и приседания — гоняем кровь. Немного помогает. Горячительного нет. Да и не принято у нас во время мероприятий.

Вот после, на базе — можно.

Слева от моста на Сунже — небольшая полынья. К ней то и дело спускаются местные жители, чтобы набрать воды. Все нормально. Одна женщина даже пытается стирать. Делает несколько глубоких наклонов, как будто трет по стиральной доске. Все, вроде, нормально. Рядом с ней — груда кирпича, за которую то и дело заходят и скрываются люди. Меня это насторожило. Подношу бинокль к глазам и более тщательно пытаюсь рассмотреть груду кирпича.

Бросаю взгляд влево, на женщину. Первая же мысль — снайперша!!! Эта дамочка, оказывается, наклонялась, чтобы подвязать снизу белый зимний маскхалат! А ПОД ГРУДОЙ КИРПИЧА СКРЫВАЕТСЯ ВХОД В СКЛАД ОРУЖИЯ И БОЕПРИПАСОВ, ГДЕ БОЕВИКИ ЭКИПИРУЮТСЯ И ОТКУДА ВЫХОДЯТ ПО СВОИМ ПОСТАМ.

Первая маленькая удача. Докладываю на базу об обнаруженном складе оружия. Решили огонь артиллерии пока не вызывать, а понаблюдать, куда будут расходиться снайпера. Гораздо важнее выявить все их позиции, графики их смены.

«Наша» дамочка в это время уже приготовилась и бегом выдвинулась на свою огневую позицию.

Всего за эти сутки нам удалось выявить восемь снайперских «лежек». «Мирные» жители с повязками на предплечьях спокойненько приходят после ночевки, как на работу, а вечером сдают оружие и уходят по домам.

До полудня по мосту прошли несколько автомашин, в том числе, и наши знакомые «ЗИЛ-131», которых мы встречали ранее. График их передвижений выявить не удается. Скорее всего, его нет. А вот несколько складов уже выявили. И, что самое примечательное — один из них у нас за спиной, на заводе. В случае нашего обнаружения принимаем решение уничтожить склад имеющимися средствами и под прикрытием разрывов уходить к своим.

Ближе к десяти часам внимание привлекает еще один дом на том берегу. Двухэтажный, с недостроенной крышей, он явно выделяется на фоне своих скромных одноэтажных собратьев. То и дело в него забегают люди в полувоенной одежде, по двое-трое. И почему-то не все оттуда выходят!? К домику подъехали несколько джипов, оттуда высыпали люди и скрылись в помещении. Простые люди на таких машинах не ездят.

…Насобирав несколько целей, решили отработать по ним артиллерией.

Запрашиваю базу группировки, начальника артиллерии. Даю целеуказание и команду на огонь. Сами же ведем наблюдение за результатами огня.

Артиллерия ведет пристрелочный огонь по одному снаряду.

Сложность ведения и корректировки артогня в городе в том, что из-за стоящих рядом строений не всегда можно заметить попаданий снарядов.

Решил вывести огонь на мост, а от него в дальнейшем и сориентировать.

Есть первое попадание. Даю разрешение на огонь всей батареи. Шесть стволов одновременно обрушивают свой огонь по зданию. Дом превратился в одноэтажные развалины.

Первая огневая задача выполнена.

Полчаса спустя до «духов» дошло, что уж больно прицельно ложились все выстрелы в цели, — значит, надо искать арткорректировщиков.

И они посылают прочесывать все возможные здания… детей!!!

Сначала показался мотороллер «Муравей» с небольшой алюминиевой будочкой, которые раньше развозили по детским садикам продукты. Мотороллер идет с большой натугой и просадкой назад, хоть на нем едут всего два пацана. Видимо, в ней, в будке, есть кто-то потяжелее парнишек. Внимательно присмотревшись к ним, я замечаю сбоку сломанную «куликовку» (антенна Куликова). Значит, у ребят есть с кем-то радиосвязь.

Доложив по радио базовой подгруппе о происходящем, я запросил связь по моему сигналу, сам же выключил радиостанцию, чтобы не демаскировать себя и группу.

Мотороллер медленно подъезжает к воротам нашего завода. Подростки спешиваются и идут внутрь территории, осматривают все свежие следы. Мы же благодарим Бога за ночную метель и готовим ВСС-ки на всякий случай. Занимаем позиции сверху напротив входной двери. Пацаны подошли к двери нашей раздевалки и, несильно подергав ее и убедившись в прочности запоров, удалились. Мы же с Александром смахнули испарину со лбов — не дал Бог взять грех на душу! Был бы еще взрослый противник, а то — подростки!!!

Наши предположения оправдались: дети, подойдя к воротам, общаются со взрослыми по-чеченски. Боевиков пока не видно, но через несколько минут, видимо, успокоившись, они вышли и встали возле вагончика спиной к нам.

Они, наверное бы, ушли, если бы не наше охранение, располагавшееся на нижнем этаже: подошло время завтрака-обеда и наши солдаты, вскрыв банку с кашей, умяли ее, а чтобы не оставлять за собой следов пребывания в помещении, решили банку выкинуть в окно. Окошки были маленькие, зарешеченные, да на нашу беду еще и выходили к воротам…

Ребята промахнулись: пустая банка с грохотом падает на бетонный пол раздевалки. Боевики оборачиваются в сторону здания и о чем-то шепчутся. В этот же момент залаяла собака, до этого момента лежавшая со своими щенками под вагончиком…

Все! Нас обнаружили! И так нелепо! Вот уроды!!! Если вырвемся живыми — поубиваю своих идиотов сам!

Сообщить о проколе ребятам вниз — нельзя, а сами они ничего не видят. Лестничный марш хорошо просматривается боевиками…

Настал момент, о котором говорил Командующий группировкой.

Попрощавшись с Сашей и пообещав сообщить близким о случившемся, готовимся к последнему бою. Решили работать сначала «бесшумниками», а после обнаружения — бить из всего, что есть, да погромче! Заняли огневые позиции, распределили свои цели.

Решаю вызвать огонь артиллерии, чтобы отвлечь внимание от нашего «паленого» домика. Для цели выбираю склад боеприпасов во дворе. Выхожу на связь с базовой подгруппой — в ответ молчание…

Несколько минут тщетных попыток докричаться остались безрезультатными.

Теперь все! Надежда только на себя и на Его Величество Случай.

Смотрю на боевиков. Они, пошептавшись, не двигаются с места, и, повернувшись к нам спиной, стоят у ворот. Не прячась и замечая противника.

Пронесло!

Но на этом все не закончилось. Наши доблестные воины, не имея представления о происходящем, продолжают упражняться в меткости метания пустой банки. На сей раз им удается попасть в окно, и банка падает в сугроб у ноги боевика…

Видимо, снег, выпавший ночью, смягчил падение, и «чехи» не услышали этого звука. Вот только собака…

Не знаю, сколько прошло времени, но для нас это была целая вечность.

Бог, видимо, есть на свете. Не успела наша история завершиться, как небо заволокли серые тучи, и повалил обильный снег. Огромными хлопьями. Так что видимость снизилась до 4-5 метров.

Когда страсти немного улеглись, я повторил вызов нашей подгруппы. Ответа не было. Проверил степень заряженности батарей, посканировал по радиочастотам и, услышав, что на смежных частотах есть обмен, переключился на рабочую.

Что-то меня стало беспокоить. Или нас «давят», или с базовой подгруппой не все в порядке. Но проверить это, не выходя из помещения, — невозможно.

Запросил соседа слева — тот ответил и подтвердил, что у него тоже нет связи с базовой. Оставалось стиснуть зубы и ждать времени окончания работы НП.

Дождавшись темноты, стали собираться в обратный путь.

Разминировали внешнюю дверь, попытались ее приоткрыть — все тщетно. Снегом ее окончательно засыпало. Запросили подмоги у соседей. С их помощью вышли наружу и уже двумя группами стали пробираться к базовой.

Дошли нормально. На наше счастье, все были живы и, наверное, почти здоровы. Стали разбираться: что случилось со связью?! А все оказалось до банальности просто — в КВ-станции нашего горе-связиста подсели батареи!!! Этот комнатный рейнджер готовился к большой войне и взял снаряженных магазинов к автомату под завязку, а вот запас АКБ не взял… Да и то правда, зачем связисту аккумуляторы?

Когда мы добрались до базы, я отвел Сашу-связиста в сторону и «ласково попросил», чтобы он больше ко мне не подходил. Так подставить группу!

Через сутки, собираемся на очередной разведвыход. Подходит ко мне Саша в полной боевой нагрузке, с оружием, и просит взять с собой. Не поднимая взгляда, посылаю его куда подальше. Он подходит ближе и, тихо толкая меня в спину, просит посмотреть на него. Смотрю — все карманы его разгрузки и рюкзака забиты запасными аккумуляторами к радиостанции!

Сутки спустя, нам приказали вывести на эти позиции батальон морской пехоты. Надо сказать, что со своей задачей мы справились. Вот только на одном из привалов этот самый батальон оставил целый взвод СПГ, за которым пришлось сбегать нашим разведчикам.

Выведя командование морпехов на тот завод, мы «засветили» им все «лежки» снайперов.

А с рассветом морпехи вступили в бой. Уничтожив всех снайперов и потеряв за три часа боя шестнадцать своих бойцов!

Сразу вспоминаешь генералиссимуса Александра Суворова и его слова: не числом, а уменьем!