173 отдельный отряд спецназа ГРУ в Первомайском

Цель данной публикации – напомнить читателям о трагических событиях января 1996 года и рассказать о героизме бойцов и офицеров разведотряда, выделенного из состава 173-го отдельного отряда спецназа, через позиции которых осуществляли прорыв основные силы террористов Салмана Радуева в ночь на 18 января 1996 года.

Краткая справка о 173 отдельном отряде спецназа ГРУ:

С 02.12.1994 г. отряд находился уже в Моздоке — начиналась чеченская кампания. Разведорганы 173-го ооСпН участвовали в ней с самого начала, ведя разведку в интересах войск, и в частности 68 АК генерала Рохлина перед и во время штурма Грозного.

До июня 1995 г. отряд вел активные боевые действия, не имея в своем штате боевой техники. Наконец настойчивые просьбы командования отряда были услышаны, и спецназовцы получили новое штатное расписание, Первая рота «садилась» на БМП-2, а вторая и третья — на БТР-70.

Как и в Афганистане, в их штат включили группы оружия, которые состояли из двух отделений АГС-17, по три расчета в каждом, и отделения ПТУР по три расчета ПТУР «Фагот» или «Конкурс». На базе взвода материального обеспечения была развернута рота. В штат опять ввели инженерно-саперный взвод. В отряде появился свой медпункт на 10 коек и автоперевязочная АП-66. Этот штат позволял отряду действовать вполне автономно.

Славная страница в боевой истории 173-го ооСпН — участие его подразделения под началом майора В. Недобежкина в операции по ликвидации бандформирований Радуева в с. Первомайское в январе 1996 г. Именно это подразделение приняло на себя удар прорывавшейся из кольца окружения группы боевиков общей численностью около 200 человек. Сорок пять спецназовцев отряда уничтожили в бою 85 боевиков.

Такого урона радуевцы не понесли даже в результате всех предыдущих действий штурмовых групп, артиллерии и авиации. За мужество и героизм, проявленные в том бою, майору В. Недобежкину, капитану В. Скороходову, старшему лейтенанту С. Харину и лейтенанту А. Зарипову присвоено звание Героя России, а капитан С. Косачев удостоен этого высокого звания посмертно.

В ходе последующих боевых действий разведорганы отряда вели активные засадные действия против дудаевцев.

Отряд покинул Чечню лишь в ноябре 1996 г., спустя три месяца после окончания боевых действий. Но с марта 1998 г. и по наше время спецназовцы вновь выполняют специальные задачи на территории Дагестана и Чечни.

За мужество и героизм, проявленные при выполнении боевых задач, 1847 военнослужащих отряда награждены боевыми орденами и медалями, а шестеро удостоены Золотой Звезды Героя, двое из них — посмертно. 124 — такова цифра скорбных потерь спецназовцев за пятнадцать лет почти непрерывного участия в войнах и вооруженных конфликтах.

Собирались штурмовать, а пришлось окапываться

Когда поступило сообщение о захвате заложников в Кизляре, на Ханкале была создана войсковая группа, в которую вошли мой отряд и отряд из 7-й воздушно-десантной дивизии.

По первоначальному плану в момент пересечения границы Чечни автобусов с террористами по ним должен быть нанесен удар вертолетами. Колонна остановится, мы высадимся, обезвредим бандитов и освободим заложников. На все не более 40 минут. Такая задача ставилась в ночь на 10 января.

В 7 часов утра 10-го мы были уже готовы, но вылетели только около 13.00. К этому времени обстановка и, само собой, задачи изменились. Теперь нам предстояло блокировать с северо-запада населенный пункт Первомайское.

Высадились спокойно, выдвинулись и заняли позиции в 600–700 метрах от села. Старший нашей войсковой группы начальник разведки 58-й армии полковник Александр Стыцина отдал приказ личному составу оборудовать позиции и вести наблюдение за противником. С 10-го на 11-е реально блокировали радуевцев только мы и десантники. Лишь 11-го подошли 136-я бригада, СОБРы и остальные.

Отвлекающие действия

15 января был первый штурм. Наша основная задача – отвлекающие действия. Имитируя атаку, предстояло убедить противника, что штурмовать будут именно с нашей стороны.

В 9.00 двумя группами решили выйти к развалинам и к арыку, если удастся, перейти через него и приблизиться к блокпосту, захваченному радуевцами. Вышли к развалинам, закрепились. Группа прапорщика Черножукова приблизилась к селу метров на 50–70, по дороге уничтожив расчет ПТУР под мостом.

Боевики не ожидали, что мы так близко сможем подойти незамеченными. В ходе выдвижения мы почти не стреляли, лишь закрепившись, начали долбить выявленные огневые точки, используя в основном ручные гранатометы, огнеметы «Шмель» и АГС-17, расчет которого шел вместе с нами.

Радуевцы поверили, что штурмуют именно с нашей стороны, и начали стягивать туда силы. Огонь стал очень плотным, о чем я доложил руководству. В сущности, свою задачу мы на этом этапе операции выполнили.

Потери

У десантников на нашем правом фланге сожгли две машины. У чеченцев был хороший оператор ПТУР. Он примерно с полутора километров влупил по стоящей машине – экипаж чудом успел выскочить. Вторую сожгли от великого ума того начальника, который распорядился поставить ее на место подбитой. Мудрено ли попасть в исходную точку?

Отходить мы должны были, когда начнется штурм села основными силами. Те, кто планировал операцию, рассчитывали, что духи бросят позиции перед нами и отойдут. Но этого не случилось, и мы откатывались под огнем. Чтобы занять развалины, нам потребовалось около 20 минут, а отступали часа полтора.

Вертолетчики, отработавшие впопыхах вначале по нам, исправились и неплохо нас прикрывали, но и духи пристрелялись. Особенно хорошо у них долбил гранатометчик. Мы отходили по арыку, а он стрелял в дальнюю от него стенку, стараясь накрыть нас осколками.

Основные потери мы понесли как раз при отходе, когда четверых ранило. Вертолет сел, чтобы забрать их, и в этот момент духи его обстреляли НУРСами. Видимо, они их захватили в Кизляре на аэродроме. Для пусков приспособили обычную трубу как направляющую. Запуск производили от автомобильного аккумулятора.

После штурма мы нашли четыре такие установки, на которые была установлена оптика, остальные имели механические прицелы. И хотя стрельба НУРСами велась достаточно примитивно, один Ми-8 на взлете чуть не завалили. Ракета прошла буквально в полутора метрах от хвостового винта. Вертолет спасло лишь то, что он на некоторое время завис.

Скрытое управление войсками: как оно осуществлялось

Питие определяет сознание

Люди, находящиеся на КП, не могли просчитать многие простые моменты операции по одной тривиальной российской причине – в буквальном смысле пропили ее. Полковник Стыцина, начальник разведки 58 армии, сбежал с КП в расположение бойцов аксайской бригады спецназа, для того чтобы отдохнуть от обязанностей посыльного за водкой. По его словам, пьянки на КП не прекращались с самого первого дня.

Так возникло и сообщение о том, что группа прорыва «для скорости бега разулась». Это по снегу-то и мерзлой пахоте? В действительности трупы разули наши солдаты, обувь которых пришла в негодность. А начальники ничего умнее не придумали (и потом озвучили на пресс-конференции), что чеченцы очень быстро бежали именно потому, что были в носках, а не в ботинках. Не будешь же объяснять генералам, почему солдаты вынуждены разувать покойников!

В. Колосков

После боя к нам пришло распоряжение завтра штурм повторить, но без имитации. Приказ дали по открытому каналу связи. Удивительно, что «наверху» никто не додумался о необходимости засекретить переговоры в эфире. На своем участке мы с десантниками, которые были справа от меня, и с пехотной ротой (это громкое название носили 17 мотострелков) слева собрались и продумали элементарную программу связи: с какого по какое время на каких частотах работаем, сигналы перехода на запасную частоту и т.д. Приставка засекреченной связи «Историк», стоящая на Р-159, нас очень выручала.

Мы указывали на открытость связи Стыцине, а он в свою очередь докладывал руководству о необходимости скрытого управления, особенно на этапе подготовки операции.

Но за все время операции руководство частоту ни разу таки не сменило. Все уточнение задач на следующий день – когда, куда и как будет наноситься удар артиллерией, кто будет, а кто не будет штурмовать и где – делалось по открытым каналам связи. После этого стоит ли удивляться по поводу всего остального.

Нашего полку прибыло

Вначале у меня в отряде было 39 человек, но, потеряв на штурме четверых, я стал подумывать о пополнении, особенно видя, что задачи, которые ставятся войскам, одна бредовее другой. В это время из Ханкалы прилетела еще одна наша группа, 24 человека. Им поставили задачу, абсурднее которой слышать мне не приходилось: физическая охрана бойцов «Альфы» во время штурма.

Кажется, каждому «альфисту» должно было придаваться по четверо наших. Узнав про это, я связался с руководством и попросил отдать мне вновь прибывших для восполнения потерь, которые я нарочно преувеличил. Сработало! Нас свели в один отряд.

Перед прорывом

17-го были пробные заходы штурмовиков Су-25 на село и пробные пуски «Града» – психологическое воздействие на боевиков. Вот что из этого вышло.

По все тем же открытым каналам связи мне поставили задачу на корректировку огня реактивной артиллерии. Войскам приказали отойти на километр-полтора от села, дабы их не зацепили огнем. Я сразу сообразил, что если мы сейчас отойдем, то духи, которые эту команду наверняка слышали, сделают рывок и окажутся в наших окопах, а мы – в чистом поле. Уговорил соседей справа и слева не отходить, тем более, мы прикинули, что от своего огня вряд ли пострадаем.

«Град» делает первый залп. Два снаряда ложатся в село, четыре в поле и четыре по пехоте. Досталось 136-й бригаде. Докладываю результаты стрельбы и даю корректировку. С огневых сообщают: «Все поняли, вводим поправки. Наблюдай повтор!» Наблюдаю. Та же картина: два снаряда – в село, четыре – в поле и четыре – по нашим. Снова доложил на огневые. Оттуда доложили, что поняли, на чем все заглохло.

Эти артиллерийские упражнения выполнялись примерно во время обеда, а затем до глубокого вечера по открытым каналам шло согласование и уточнение задач завтрашнего штурма. Без всяких проблем можно было узнать, кто, куда и какими силами будет наступать, с кем взаимодействовать, позывные и время начала штурма.

Прекрасно сознавая, что не только у нас есть радиостанции, я решил в эту ночь уделить безопасности отряда больше внимания. Обычно я выставлял вперед секреты. А в эту ночь прикинул, что наиболее удобное место, по которому можно незаметно подойти к нашим позициям, канал. Вот на нем-то и выставил засаду, которая находилась там до двух часов ночи. В два они вернулись.

Уходя, поставили мины ОЗМ-72, которые впоследствии все сработали. На позициях находилась треть личного состава, которая вела наблюдение, остальные отдыхали.

Прорыв

Примерно в 15.00 от наблюдателей начали поступать доклады: «Вижу 10 человек», «Вижу 20 человек», «Вижу 30 человек». А потом: «Е…ть! Да сколько же их тут?!»

Я тут же отдал команду: «К бою!» Заработал АГС на правом фланге, буквально с 80 метров. Радуевцы в ответ нанесли огневой удар по нашим позициям из всего, что у них имелось. Работали и крупнокалиберные пулеметы, и гранатометы. Весь огонь был сосредоточен на насыпи, где находились наши позиции.

Как же смогли радуевцы подойти так близко? Ночь и моросящий дождь сводили возможность наблюдения даже в ночной бинокль БН-2 к видимости 40–50 метров. Перед нами располагалась такая же насыпь, за которой под покровом ночи противник и сосредоточился. Прорыв был организован достаточно грамотно.

Вначале подгруппа огневого обеспечения нанесла удар. Наши позиции подсветили. Нашей же подсветки не было с 23.00, хотя каждую предыдущую ночь в воздухе висели и осветительные мины, и снаряды, и САБы. Сколько мы ни просили артиллерию возобновить подсветку, дальше обещаний дело не пошло.

Потом штурмовая подгруппа осуществила атаку. За ней шла третья подгруппа – ядро, в которое входил и сам Радуев со своими приближенными, раненые и заложники. Штурмовая группа практически вся была в состоянии наркотического опьянения. В атаку эти люди не бежали, а шли как зомби, а в сумках у трупов потом оказалось очень много наркотических веществ.

Несмотря на то, что атакующих расстреливали практически в упор, они не пытались залегать, перебегать или переползать, как это делает нормальный солдат под огнем. Они просто шли на пули, заменяя павших в первых рядах. Именно эта группа натолкнулась на плотный огонь бойцов В. Скороходова.

Не сумев преодолеть огонь, боевики стали смещаться в сторону своего левого фланга. Интересно, что команды им отдавали по-русски, так же по-русски они их передавали дальше: «Уходим влево! Уходим влево!» Направление прорыва сместилось в сторону центра, где находилась группа А. Зарипова.

Огонь чеченской подгруппы огневого обеспечения был такой силы, что на момент изменения направления атаки в живых в этой группе осталось лишь три человека. Зарипов получил тяжелое ранение. В результате в нашей обороне образовалась брешь метров 30, в которую и устремились радуевцы.

Кто действительно бежал, так это третья подгруппа, то есть ядро. Еще когда мы строили оборону, то разыгрывали варианты прорыва и отражения нападения. Это вполне объяснимо: мы были на направлении, по которому можно было кратчайшим путем достигнуть Чечни.

Поэтому, когда радуевцы пробились через порядки Зарипова, я дал команду на отход, и мой правый и левый фланги раскрылись как створки ворот, отойдя к пехоте и десантникам, одновременно обрушивая огонь на фланги прорывающихся. Но даже в этой ситуации, когда мы били из РПГ, из АГС-17 и огнеметов «Шмель», штурмовая группа ни разу не ускорила шаг и не залегла.

Весь прорыв длился не более получаса.

В самом начале боя взрывом разнесло мою радиостанцию, и все управление я осуществлял голосом. Но в той ситуации это было, на мой взгляд, более оперативно и доходчиво, так как не терялся контакт командира с подчиненными.

Поведение командира в этой ситуации сильно влияет на подразделение, и если бойцы видят, что управление не потеряно, они способны держаться, даже перейдя предел человеческих возможностей.

Положили мы духов немало, однако Радуеву удалось уйти.

Запоздалые рассуждения

Безусловно, описанную выше ситуацию можно было предотвратить, создав оперативный резерв, который смог бы своевременно подскочить к нам, тем более что участок вероятного прорыва вычислять долго не требовалось. Прямо за нашими позициями находился дюкер метра полтора в диаметре – трубопровод, снабженный трапом с перилами и соединявший правый и левый берег Терека. Кратчайшая и удобнейшая дорога в Чечню и в небольшой лес, в котором легко раствориться.

Я вынужден был оттягивать до трети сил для прикрытия своего тыла, опасаясь подхода из Чечни Басаева или Масхадова. С нашей стороны я заминировал и подходы к дюкеру, и сам дюкер, но это не остановило фанатиков. Сыграла свою роль и нерасторопность соседей, которых я просил вывести их технику в мои боевые порядки для работы во фланг прорывающихся, что было сделано лишь часам к 7 утра.

Конечно, Радуев действовал грамотно, осуществив прорыв. Но, в сущности, ему ничего другого и не оставалось. Поняв, что 18-го начнется штурм села всеми имеющимися силами и средствами, что в этот раз будет работать и штурмовая авиация – а это не шутки, – ему некуда было деваться, как попробовать прорваться.

В противном случае его ждали или смерть, или позорное пленение. Ему это было ясно как божий день, жаль, что этого не смогли просчитать на нашем командном пункте люди, руководившие операцией.