166 Мотострелковая бригада. Штурм Грозного 1996 г.

«Почему стали возможны кровавые события августа 1996г. в Грозном? Кто «проморгал» скопление боевиков в пригородах Грозного? Может это предательство? Кто ответит за солдатские жизни?»

Спустя 23 года эти вопросы не дают покоя участникам тех событий.

Почему бойцы из 166 ОМСБР поднимают в памяти страшные события своей жизни, восстанавливают события тех дней, пишут книги и статьи? Почему только сейчас, а не раньше?

Штурм Грозного 1996 года скоро начнется. Война уже вовсю калечила и уносила жизни не только военных, но и мирных жителей страны. Весной 1996 страна уже готовилась к выборам Президента.

Предвыборные политические игры превратили горячие боевые действия на Кавказе в вялотекущие маневры. С боевиками стали вести переговоры, заключать перемирия и соглашения.

Взамен вывода российских войск, обещалось разоружение отрядов боевиков. С экранов телевизоров велись разговоры о сокращении срока службы участников конфликта, о возвращении пленных, о том, что гарнизон Грозного пополнялся сотрудниками МВД и ФСБ.

Весь этот настрой передался и бригаде – кто-то с нетерпением ждал своего дембеля (окончания командировки), кто-то иногда выезжал на рекогносцировки, охрану и т.д., даже спать стали без автоматов и гранат под подушкой. Казалось еще немного и конфликт затухнет.

В начале июля Б.Н. Ельцин был переизбран на пост президента. Практически сразу после выборов высокие чины приняли решение продолжить военные действия.

Война продолжалась. С июня месяца спецслужбы и правоохранительные органы докладывали высшему командованию о том, что боевики активно вывозят свои семьи из Грозного (такого же сценария они придерживались в 1994 году перед боестолкновениями).

После мартовской попытки боевиков штурмом взять Грозный, были приняты меры по усилению блокпостов (были доставлены боеприпасы, вода, продовольствие). Также усиливали и укрепляли места постоянной дислокации войск, уделялось внимание и объектам, которые могли быть интересны боевикам.

Но, несмотря на довольно приличный численный состав гарнизона Грозного (около 6000 человек), взять под контроль все дороги и подходы к городу войска не смогли.

Дополнительные силы Министерство обороны вводить в город посчитало нецелесообразным.

В первых числах августа разведка 166 ОМСБр провела успешную операцию под Аллероем — обезглавила одну банду (взяли связиста в плен и ликвидировали главаря с двумя заместителями, остальные разбежались). Затем должны были сделать тоже самое под Ножай-Юртом, но полученные координаты оказались неверными. В итоге засада была организована не на том склоне горы — боевики прошли стороной.

6 августа, группа должна была повторить операцию, но с полпути их сняли по рации и вернули на базу под Шали.

По сегодняшним официальным данным в этот день 6 августа, от 1,5 до 2 тыс. боевиков начали атаковать федеральные объекты Грозного.

Самого штурма, как такового, не было. Вооруженные бандиты небольшими группами просачивались в город, минировали дороги и расставлять засады на подъездных путях и в самом городе.

Боевики были неплохо вооружены, на ж/д вокзале им удалось завладеть целым вагоном с противотанковыми гранатометами (по некоторым данным несколькими вагонами с вооружением).

Воспользовавшись большими расстояниями между постами федеральных, они взяли в окружение блокпосты, больничный комплекс, Координационный центр, здания МВД и ФСБ. Когда стала понятна ситуация, с базы в Ханкале пошли на помощь войска Министерства Обороны.

На рассвете 7 августа 166 ОМСБР пополнила боекомплект, получила сухпайки и заправила машины. Выдвинулась в Грозный в составе колонны, состоящей из батальона пехоты, нескольких танков и разведроты. Первоначальная задача — выбить боевиков из города.

Кто помогал колонне, Бог или черт, не известно, но у поворота с Атагов к Грозному чутье и опыт разведчиков не подвели. Головной дозор разведроты обнаружил 42 фугаса, расставленных так, что они могли накрыть всю колонну сразу.

Костя «Карась» срочник, разведрота:

«Вход в Грозный в августе 1996 г. я не помню, пока ехали к Грозному, в рации такого наслушался, что одного батальона не стало, потом и другой уничтожили. Говорят, выходить танку на позицию и секунд через 10 его не стало, потом еще один и тоже сожгли, и так третий, пятый и все это минут за десять. Бешки, тоже подрывались и все это было слышно, все приказы, переговоры, ну в общем все что было тогда в эфире, все слушал и медленно с ума сходил и думал куда мы едим, там же ад!

Голова отключилась, и память примерно начала отрывки выхватывать только день на второй или третий, такой шок что мозг наверно включил защитную функцию и не стал запоминать все это, так что я плохо помню про Грозный. Помню, что боятся, было не когда и моментами, уже чуть позже. Входили в город, а там бронелист от БМП висел на втором этаже дома. Танковые люки вровень с асфальтом, словно их туда вбивали.»

На въезде в город, вошли на блокпост с ОМОНом. Рации у них не работали – сели батарейки, единственной возможностью связаться с миром была рация в подбитом БТР, но к нему было не подойти, днем блокпост простреливали снайперы, а ночью боевики подходили практически вплотную.

Бригада поделились боеприпасами и отправились дальше. Сначала на Ханкалу, а потом, через дачный поселок, к депо. Там встретили остатки 204 казачьего полка, выезжавшего из Грозного и там же, в расположении 101 ОСБрОн, остались на ночевку.

8 августа, около 3-4 часов утра получили по рации задание деблокировать Координационный Центр. Три штурмовые группы пошли в центр города, к больничному комплексу. До моста через Сунжу дошли без особого сопротивления. У моста располагался еще один блокпост Внутренних Войск.

«…У них практически не было патронов. Мы им дали сухпайки, на что они очень обрадовались, и два ящика патронов. Дали бы и больше, но они самим нужны были, не известно было, что будет дальше. У нас, десант одной БМП был забит под завязку, одна сторона десанта была забита полностью ящиками с патронами 5,45, а вторая патронами 7,62 и гранатами. Мехвод этой машины, Вова Бузаев, все ходил, усмехался, что если его подобьют, то долго мучится, не придется — рванет так, что от нашей машины ничего не останется! Так в дальнейшем и вышло с БМП…» — рассказывает Валентин «Киса».

За мостом разведка разблокировала детскую поликлинику и гараж для машин «Скорой помощи». Подтянулась пехота и разбила там огневые точки, танки прикрывали санчасть.

Координационный центр, который необходимо было освободить, располагался в квартале от роты, за стадионом. Вход на стадион с перекрестка – открытая площадка. Невзирая на советы разведчиков подождать их, пехота сунулась на этот перекресток самостоятельно. Духи запустили их на открытое пространство и открыли огонь из гранатометов. Прятаться было некуда.

В это время рота разведки получает приказ деблокировать пехоту. Оценив ситуацию, взводный Сергей «Кобра» предложил вариант не высовываться на открытое пространство, а пройти через первый этаж школы и выйти к духам во фланг. Но начальник разведки принял другое решение и отправил разведгруппу прямо в пекло.

Почти сразу погибли Бибиков и Саблин – они укрылись в ларьке, стоявшем на углу дома, и вели огонь оттуда. Граната из подствольного гранатомёта, выпущенная боевиком из окна второго этажа дома напротив, попала Бибикову в горло и оторвала ему голову. Ларёк загорелся, и раненый Саблин не смог из него выбраться. Его накрыло рухнувшей крышей. После боя из-под остатков ларька вытащили два обгоревших до неузнаваемости тела.

Валентин «Киса», Семен Гонта и Сергей Кучмин в одном из дворов нашли раненого командира 4 роты и оттащили его в укрытие и решили сменить позицию. Во время перебежки были ранены Семен и Сергей. «Кисе» повезло больше – пули буквально изорвали его автомат. Одна попала в газоотводную трубку, одна в затворную коробку, одна в пистолетную рукоять и две в приклад. А у самого ни царапины!

Семен скончался на месте, от потери крови, а Сергей чуть позже, на операционном столе в Ханкале. Пуля пробила ему легкое и за сутки, пока ждали эвакуации, начались необратимые процессы.

Во время обстрела заветную БМП с первого разведвзвода, груженую боеприпасами подбили из гранатомета. Она загорелась, но продолжала двигаться и укатилась через улицу. Мехвод Вова Бузаев успел выпрыгнуть из горящей машины, но был срезан очередью. Алексей «Швец» Шевцов, видимо был ранен после попадания и не смог выбраться из машины; позже его обгоревшее тело найдут в двух кварталах в сгоревшей машине.

К этому времени численность боевиков в городе сильно возросла. Огонь велся отовсюду и справа, и слева, и из-за подбитого БТРа, стоящего посередине улицы.

Тут, у школы, погиб командир второго взвода Виталий Еременко «Лотос». Умер от болевого шока, вызванного тяжелым ранением в живот. Танк 3ей танковой бригады подбил огневую точку за БТРом, из НСВТ обстрелял этажи высотки.

После перовой, неудачной попытки вытащить пехоту, разведчики задымили перекресток гранатами ВОГ, с примотанными дымовыми шашками и, практически за полчаса, очистили перекресток. Пехотинцев, прятавшихся за пеньками, деревьями и в воронках, в прямом смысле пинками пришлось выгонять с перекрестка.

В итоге 6 подбитых и горящих БМП, куча обугленных тел, семеро погибших разведчиков и 12 человек раненных.

Из трех штурмовых групп, одна смогла пробить коридор, расчистить проход к Координационному центру и освободить журналистов и раненных, которых с первых дней боев приносили сюда из здания ФСБ и дома правительства.

Ожесточенные бои продолжались, а боезапас заканчивался. Два Урала и танк на максимальной скорости пошли на Ханкалу. Обратно шли с первым батальоном, но у дач перед Грозным, головная БМП не свернула направо, а пошла прямо, за ней Урал и танк прапорщика Фирсова

Фрагмент из книги «Танки в боях за Грозный»:

«Рядом вел бой танк №554 под командой прапорщика А. Фирсова. Его экипаж в бою уничтожил около 10 боевиков и дал возможность штурмовому отряду практически без потерь приступить к выполнению задачи. В этом бою прапорщик А. Фирсов был убит выстрелом снайпера в голову. «

Вспоминает мех. вод. танка младший сержант Р. Гарюшин:

«3-я танковая рота поддерживала штурмовые отряды 166 отдельной мотострелковой бригады. Продвигались мы быстро, от Ханкалы напрямую рванули к белому дому. прорывались с боем, делали брешь что бы вывести через неё раненых и журналистов. Донимали нас со всех сторон подвижные группы боевиков из трех человек каждая: пулеметчик, гранатометчик и снайпер. Мы на виду, а они били по нам из-за укрытий.

Все они не ожидали такого быстрого захвата Грозного боевиками и из-за того запаниковали. Во время штурма потеряли прапорщика А. Фирсова — был убит снайпером. Коридор все-таки пробили и стали сопровождать выходящих из окружения людей. В это время боевик из подствольного гранатомета ранил в ноги командира 3-й танковой роты капитана А. Гончарова».

Уже на следующий день, 10 августа утром, танк дотянул два Урала, с чудом уцелевшим боезапасом, до больничного комплекса.

Вспоминает Валентин «Киса»:

— Подходит ко мне Серега, наш водитель с «Урала». — Я ему сходу:

— Патроны привез?

— Привез, привез!

— И 7,62?

— И 7,62, и гранаты, и сухпайки — все привез! Полный «Урал».

— Пошли, показывай.

Машина вся прострелена, на бок кренится, колеса прострелены.

Я ему, — это что такое?

Отвечает, — да это херня все, ты пойди спереди посмотри. Ни одного стекла нет, капот с крыльями как дуршлаг.

— А ты как выжил то?

— Мы с депо, когда выехали, вдоль железки поехали и нарвались на засаду боевиков. Хорошо, что впереди был пустырь. Я как увидел двух духов с автоматом и пулеметом включил автоматическую подкачку и поехал на второй пониженной передаче. Упал на пол, одной рукой держал руль прямо, потому что впереди ничего не было, не считая пары кустарников, которые для этой машины просто мелочи жизни, а вторую руку положил на педаль газа, и он ехал сам.

Выехал на улицу, посмотрел, справа от меня речка, на против — блокпост, вроде солдаты наши. Подъезжаю, спросил, — где наши? Они говорят, — через мост и там до перекрестка, и налево до станции скорой помощи.

С пополнением боезапаса, как с глотком свежего воздуха, началась эвакуацию раненых. Медики бригады и батальона объединились и работали совместно. Основными ранениями были ранения ног (снайперы стреляли по ногам и добивали тех, кто пришел на помощь) и ожоги.

Вспоминает Валентин «Киса»:

«Сергея Бибикова и Сергея Саблина, мы не нашли после боя. И потому, пополнив боеприпасы, мы втроем, «Мельник», «Седоха» и я, пошли их искать. Нашли мы их возле павильона, оба были двухсотыми. После чего мы услышали танк, с не заглушенным двигателем без экипажа, который ночью прорывался в Грозный. Механа и наводчика мы нашли в подвале. А командира машины, лейтенанта с раздробленной ногой, у него из ноги торчала бедренная кость. Мы нашли чуть позже, в строительном вагончике, во дворе дома.

Мы зашли с Серегой, а «Седоха» остался на улице, с теми двумя танкистами. Мы только зашли в вагончик, лейтенант из последних сил поднял пистолет, который тут же выхватил Серега и сказал ему «спокойно лейтенант, мы свои». После чего танкист потерял сознание. Мы соорудили импровизированные носилки и отправили его с танкистами к своим «.

Тела убитых лежали на улицах Грозного очень долго. От постоянных обстрелов дороги превратились в грязевое месиво, в котором образовывались кровавые лужи. Все вспоминают жуткий запах, стоявший в те дни.

Пользуясь перерывом или затишьем в боях, вытаскивали своих изрешеченных пулями, обгоревших друзей, собирали по фрагментам одежды, по кусочкам то, что от них осталось. Помогали раненным товарищам и уводили мирных жителей в более-менее безопасные места.

Бои за город продолжались аж до 22 августа. А уже 31 августа, в городе Хасавюрт, генерал Лебедь и бизнесмен Березовский подписали соглашение «О неотложных мерах по прекращению огня и боевых действий в Грозном и на территории Чеченской республики», которое свело на ноль все успехи вооруженных сил.

Город был по факту сдан. Война проиграна. Это соглашение обессилившая и обескровленная различными реформами армия восприняла, как политическую капитуляцию.

Что происходило тогда со служащими? Думали ли они о политике и причинах такого подлого поведения вышестоящего руководства? Я думаю, что скорее всего нет.

Были эмоции, было непонимание происходящего, когда у тебя из рук выбивают успех и отдают твоему врагу. Была яростная злость, но не было времени на философию. Там нужно было выжить и помочь выжить другим.

Наверно именно поэтому, спустя много лет, когда в мирной жизни есть время остановиться, подумать, вспомнить, осмыслить, взвесить, проанализировать, собрать всю информацию по ситуации в стране в целом, начали появляться и формулироваться вопросы, которые и не дают покоя.

Меня же мучает только 2 вопроса: Как смогли выжить (психологически)? И как смогли остаться людьми?