«Прощайте, горы, вам видней…»

В прошлом году исполнилось 36 лет со дня ввода советских войск в Афганистан. Сегодня по-разному относятся к этой дате. Некоторые считают, что уместнее отмечать день вывода Ограниченного контингента из этой страны, поскольку тогда, наконец, прекратились боевые действия в Афганистане, перестали гибнуть наши ребята на чужой земле.

Однако чем больше проходит времени после той войны, тем понятнее становятся многие ее скрытые посылы.

Вывод войск: плюс или минус?

Что дал вывод войск из Афганистана? Да, завершилась непопулярная в нашей стране война, которая шла немногим более девяти лет. Да, прекратили погибать ребята, которые направлялись в воинские части Ограниченного контингента. Да, страна прекратила тратить огромные деньги на эту войну. Да, для Запада пропал еще один актуальный, подчеркиваю, актуальный повод упрекать нашу страну.

Что ж, может показаться, что вывод войск принес сплошной «позитив». Это не совсем так.

За выводом войск последовали упреки в том, что мы долгие годы вели войну, не имеющую ясных целей. Она, по сути дела, не получила логического завершения. Ни победы, ни поражения. За любой невыигранной войной следуют серьезные политические потрясения, которые зачастую чреваты потерей государственности. Примеров в истории – масса. Возьмем проигранную русско-японскую войну. Последствием этого стала первая русская революция 1905–1907 гг. Неудачи в ходе Первой Мировой войны закончились развалом Российской империи. Интересно, что и побежденная в Первой Мировой Германия не избежала крупных политических потрясений.

Чем обернулся развал Союза для всех входивших в него республик, наверное, не стоит и рассказывать. Потери, которые понесли недавно еще братские народы от возникших межнациональных конфликтов и гражданских войн, не идут ни в какое сравнение с потерями 40-й армии в Афганистане за все годы войны. А как оценить политические, экономические, социальные, демографические, военные потери, последовавшие за подписанием так называемых Беловежских соглашений?

Что получили афганцы?

Может быть, Афганистану стало заметно лучше после нашего ухода? Сегодня со всей определенностью можно утверждать: нет, не лучше. Все больше и больше людей как у нас в стране, так и в Афганистане, в странах Запада приходят к выводу, что уход наших войск не принес этой стране ничего кроме хаоса.

Конечно, война там шла с разной интенсивностью и до нас. Продолжилась и после нашего ухода, но уже более активно, в силу наличия большого количества оружия и боевого опыта у противоборствующих сторон, а также целого поколения людей, которые ничего, кроме войны, делать не умели и не хотели. Афганцы – люди особой ментальности. То, что для белого человека кажется ужасным, там норма поведения. Поэтому и войну с Советской армией нынешние афганцы оценивают как нормальный этап их жизни и даже ностальгируют по ушедшим временам. Доходит до того, что бывшие наши противники – полевые командиры приглашают по телефону в гости, гарантируя безопасность. И объясняют это просто: «Да, мы воевали с вами, но русские – хорошие солдаты, достойные уважения. Это честь воевать с сильным и достойным врагом».

Приход американцев и их союзников не принес этой стране ничего позитивного. «Шурави» обеспечивали порядок и государственность в крупных населенных пунктах. Коалиция же не способна обеспечить даже свою собственную безопасность. Отношение афганцев к ней брезгливое и пренебрежительное. Поэтому, даже создавая свой спецназ, официальные военные и политические структуры Афганистана обратились за помощью к России, а не к своим «союзникам».

А был ли смысл вести ту войну?

Цели и целесообразность

Итак, каковы были политические цели ввода войск? Беда была в том, что эти цели были неясны или неверно определены с самого начала. Я отнюдь не сторонник коммунистической идеологии. Поэтому считаю полнейшей глупостью нести в экономически неразвитую страну с отсталой социальной структурой, основанной на родовых и феодальных отношениях, идеи социальной справедливости, какими бы простыми и понятными они ни казались. При этом, не учитывая ни культурные и этнические, ни религиозные, ни иные особенности народа, которому это пытаются навязать.

Принцип «взять все и поделить» в Афганистане не сработал именно из-за религиозных и социальных особенностей. Никто из крестьян, каким бы бедным он ни был, не собирался брать себе землю богатых землевладельцев. Поскольку это была земля чужая, например, Абдуллы. Доводы о том, что Абдулла убежал в Пакистан и больше не вернется, никого не убеждали. Все были уверены, что рано или поздно Абдулла приедет и отрежет голову тому, кто позарился на его землю.

Так стала безосновательной социально-экономическая составляющая навязанных преобразований.

Дальнейшие воззвания о пролетариях всех стран, которые должны были объединиться, не работали, поскольку были, во-первых, чуждыми, а во-вторых, совершенно непонятными. Попытка же навязать населению материалистическую точку зрения на происхождение и устройство мира и вовсе потерпела крах. Так развалилась идеологическая подоплека революционных деяний в Афганистане. Получается, так называемая «народная» власть оказалась никому не нужна. Хотя при ближайшем рассмотрении народной она не была и быть не могла, поскольку сводилась лишь к борьбе кланов.

Что же в итоге? Получается, раз цели войны оказались ложными, значит, мы не могли одержать победу? И действия нашей армии в Афганистане были лишены смысла? Нет, по моему убеждению, мы могли победить. И смысл нашего присутствия в стране, как показывает время, был, коль скоро американцы, несмотря на серьезные проблемы в этом регионе, не собираются его оставлять, а наоборот, наращивают свое присутствие в Афганистане.

Что же они забыли в этой стране? Кто-то недавно написал, что эта страна – кладезь полезных ископаемых. Чушь. Если они там и присутствуют, то не в таком количестве, чтобы воевать за них из века в век. Главная ценность Афганистана не в этом, она в другом – в его географическом расположении. Это ключевая точка в Центральной Азии, плацдарм, с которого можно наступать в любом географическом направлении. Тот, кто расположился в Афганистане, ставит шах всем государствам этого региона, поскольку способен наступать в любом направлении, создавая угрозу хоть Ирану, хоть Пакистану, хоть Китаю или Индии. Американцы сейчас имеют почти 100-тысячную группировку в непосредственной близости от наших южных границ, от нашего среднеазиатского подбрюшья. Это обстоятельство нельзя упускать из виду, когда речь идет о геополитике. Поэтому наше присутствие в Афганистане в 1980-е годы обеспечивало и нашу собственную безопасность.

Можно ли было победить?

Несмотря на скепсис моих оппонентов, все же отвечу на этот вопрос положительно. Любое повстанчество не может быть побеждено только военными способами. Для достижения победы требуется комплекс мероприятий политического, экономического и военного свойства.

Если бы цели войны были изменены вместе с идеологией правящей партии – НДПА, в которой с самого начала не было единства, эта задача решалась бы намного быстрее и проще. Следовало предпринять ряд политических шагов, чтобы постепенно устранить негатив, возникший в первые годы правления НДПА и ввода в страну Ограниченного контингента советских войск. Оставить в покое религию. Не трогать частную собственность. Позволить афганцам жить так, как они и жили в течение многих веков. Конечно, учитывая идеологию КПСС, стоящей у руля в нашей стране, такие решения были маловероятны. Но с другой стороны, в 1985 году начались перестройка и «новое мышление». Если бы это «мышление» было как-то связано с мыслительным процессом, почему было и не пойти на такие решительные и неординарные меры? К тому же следовало бы вспомнить, что в период правления в Афганистане короля у нас с этой страной были самые лучшие отношения за весь ХХ век.

И, наконец, несколько слов о военной составляющей победы. 1985 год был переломным по многим причинам. Хотя в 1985 году размер совокупной финансовой помощи США и Саудовской Аравии моджахедам Афганистана составил 1 млрд. долларов США, они, по их собственному свидетельству, всерьез задумывались о прекращении вооруженной борьбы, поскольку мощь советской военной машины убивала у них веру в победу. По оценкам сотрудников ЦРУ, при увеличении в 1985–1986 годах группировки советских войск до 500 тысяч человек сопротивление моджахедов было бы окончательно сломлено. Однако я считаю, что для достижения этой цели требовалось лишь удвоить численность нашей группировки.

Но… в том же 1985 году у руля Советского Союза встал Горбачев, началась перестройка. Чтобы победить, необходимы и желание, и реальные усилия. Горбачев такой цели ни перед собой, ни перед страной, ни перед армией не ставил. Посему все вышло так, как вышло. Убежден, хоть история и не терпит сослагательного наклонения: Союз бы не развалился, если бы война в Афганистане имела иной финал.

При этом следует заметить, что и с уходом 40-й армии из Афганистана режим Наджибуллы просуществовал еще пару лет. Поддерживая НДПА лишь политически и экономически, уже без присутствия войск на территории страны, мы тем не менее обеспечивали существование даже той, непопулярной, власти. После развала Союза Борис Ельцин отказал Афганистану в помощи и таким образом «открыл ящик Пандоры».

О пользе войны

Как бы парадоксально это ни звучало, я попробую доказать, что война принесла пользу и нам. Прежде всего, она дала ощутимый толчок для развития армии, вывела ее из состояния сонной стагнации. В ходе афганской войны была введена новая, более удобная форма одежды сухопутных войск – так называемая «афганка». Разработано новое снаряжение для военнослужащих, созданы новые системы вооружения и техники. Мирное время не требовало и не могло инициировать такого развития Вооруженных сил. Но я не стану оценивать эти изменения в масштабе Вооруженных сил СССР. Попытаюсь рассмотреть это с точки зрения спецназа.

Спецназ ГРУ был сформирован в конце 1950 – начале 1951 года. Определены его задачи, а именно: ведение разведки оперативно-тактических ракет, способных нести ядерную боеголовку, и противодействие их применению; ведение разведки в глубоком тылу противника в интересах войск; внесение паники и дезорганизации на коммуникациях противника и в местах дислокации войск; оказание помощи народно-освободительным движениям.

Для выполнения этих задач разрабатывались учебные программы, писались учебники, наставления и инструкции, совершенствовалась боевая подготовка личного состава частей и соединений специального назначения. Совершенствовалась система управления, боевого и тылового обеспечения, а также развивалась штатная структура частей и соединений. От отдельных рот, созданных вначале, в 1957 году перешли к батальонам, поскольку ротная структура не позволяла организовать в должном объеме боевую подготовку, службу войск и тыловое обеспечение.

В 1963 году были сформированы бригады, сначала как моббаза для развертывания партизанских формирований в годы будущей войны. Но довольно скоро бригады поглотили батальоны, которые на начальном этапе по численности превосходили эти соединения.

Отрабатывались способы вывода групп в тыл противника. При этом парашютный рассматривался как основной. Разрабатывались специальное оружие и инженерное вооружение, совершенствовалась спецрадиосвязь.

Однако в конце 1970-х, так же как и Вооруженные силы, спецназ стал ощущать снижение интенсивности боевой подготовки и требовательности к уровню профессионального мастерства. На первое место выходила сдача итоговой проверки, что приводило к втиранию очков начальству, спаиванию проверяющих и вручению взяток в разном виде. Спецназ стал испытывать ту же стагнацию, что и вся страна. Исчезла потребность в дерзких, думающих и инициативных офицерах. На первое место, как это обычно случается в мирное время, стали выходить «офицеры мирного времени». Это те, кто умеет пустить начальству пыль в глаза. При этом с боевой подготовкой у них, как правило, серьезные проблемы.

Изменение ментальности

Афганская война изменила многое. Настоящие профи от спецназа здесь могли наконец проявить себя в полной мере, было бы желание. Здесь критерием мастерства было наличие результата и отсутствие потерь. Для того чтобы достичь этого, надо было «включать голову». Афган по-настоящему научил думать и беречь людей. Конечно, нет правил без исключений. Например, ныне покойный бывший командир 334 ооСпН, который дислоцировался в Асадабаде, Григорий Быков только в Союзе осознал, что «там» воевать надо было несколько иначе. Такие потери, какие были у него в отряде, могли бы быть оправданы только защитой своего собственного государства от внешнего агрессора.

Но основная масса офицеров спецназа стремилась людей беречь и при этом наносить ощутимый урон врагу.

Это изменение ментальности командиров спецназа дал Афганистан. В Союзе условно убитые – они и были условно убитыми.

Война как двигатель прогресса

Афганская война положила начало боевому применению спецназа ГРУ и, в частности, применению для борьбы с повстанцами. Плохо это или хорошо, но именно здесь произошло изменение многих тактических приемов, которые использовались в боевой деятельности последующие 30 лет. Абсолютный факт: тактика, которую отрабатывали в течение первых 30 лет истории спецназа ГРУ, в Афгане практически не применялась.

Афганистан требовал разработки новых систем вооружения и техники. Появились новые средства связи, обеспечивающие оперативность управления группами спецназа при выполнении боевых задач. На вооружении появились пулеметы, автоматические гранатометы, огнеметы и др. Были разработаны и поставлены в войска новые инженерные боеприпасы и системы минирования.

В Афганистане бригадам спецназа были выделены две смешанные вертолетные эскадрильи. Ни до, ни после Афгана ничего подобного не случалось.

Именно в Афганистане на практике удалось отработать не только применение спецназа, но и организацию вывода подразделений в район выполнения боевой задачи, способы эвакуации групп, в том числе и под огнем противника. Совершенствовалась система боевого управления действующими органами, обеспечения их необходимыми огневыми средствами и другой помощью.

Что имеем, не храним

Если бы военное руководство страны смогло оценить приобретенный опыт, а не открещивалось от него, как от «нехарактерного», войска были бы готовы к череде межнациональных конфликтов в собственной стране.

Опыт войны в Афганистане настолько богат, что его следует еще долгие годы изучать и использовать в подготовке войск.

Tак что же на поверку стоит праздновать: вывод или ввод?