Забытые уроки (Майор запаса Сергей Крылов)

За пару месяцев до замены в 1986 году командир нашего батальона С.Бохан предложил мне письменно обобщить опыт боевых действий нашего батальона спецназа, дислоцировавшегося в провинции Кандагар с февраля 1984 года. За два с лишним года батальон выработал свою тактику, многообразие форм которой позволяло нам устойчиво занимать ведущие места в 40 ОА, причем потери батальона за этот срок не превысили 40 человек.

Чужие шишки

Мне доводилось участвовать в планировании операций, в которых были задействованы крупные силы не только нашего батальона, но и дислоцированной в Кандагаре мотострелковой бригады, а также авиации. К просьбе я отнесся серьезно, так как верил, что моя работа позволит прибывающим офицерам быстрее разобраться в особенностях этой войны и не набить тех «шишек», что в свое время получили мы.

Примерно в 40 км севернее нашего пункта постоянной дислокации (ППД) проходил один из наиболее активных караванных маршрутов. За годы войны «духи» неоднократно создавали подразделения, предназначенные для борьбы с разведгруппами спецназа – правда, безрезультатно. Но разведку они вели неплохо, что осложняло организацию засад. Тогда в апреле 1986 г. мне пришла в голову идея, которую мы решили испытать на практике.

Указанный маршрут выходил из гор, пересекал трассу Кандагар-Кабул, далее шел через кишлак Манджикалай мимо горы Миргьянау-Манджигар на Кучкай-Карез, Гаркалай, Мешай, мимо горы Таргар – и снова терялся в ущелье. От Миргьянау-Манджигар до Таргара маршрут шел через степь. В 6-8 км от маршрута на север находилась господствующая высота 2014. Вот на нее мы и решили высадить разведгруппу.

РГ331 старшего лейтенанта Бескровного высадилась на высоте и организовала наблюдение. На третью ночь они засекли приближающуюся колонну из шести автомобилей. По команде разведчиков с аэродрома Кандагар были подняты четыре Ми-24, которых Бескровный навел на цель. Одновременно из батальона выдвинулась бронегруппа 320 капитана Попова. На трассе Кандагар-Кабул она разделилась на три подгруппы. Первая блокировала дорогу у кишлака Мешай, третья блокировала дорогу на южной окраине Манджикалая, а вторая стала двигаться навстречу автоколонне моджахедов. Вертолеты подсветили цель осветительными авиабомбами. Выйдя на указанные рубежи, первая и третья подгруппы также начали сближение с противником. Спасаясь от окружения, моджахеды, ехавшие в колонне, просто разбежались. Так без единого выстрела – не считая действий авиации – были захвачены шесть машин «Симург», большое количество оружия и боеприпасов.

Неудавшаяся засада

Настоящим бичом для советских подразделений в Афгане были мины и засады. Поэтому так важен был опыт противозасадных действий. Вот один из примеров.

Утром 23 сентября 1984 года комбат приказал мне с БГ310 двинуться к границе с Пакистаном: надо было вытаскивать оттуда группу второй роты капитана П-ко. П-ко прибыл в батальон из пехоты при его формировании в 1980 году, но стать настоящим спецназовцем не захотел: за полгода в Афгане его группа ни разу не вела бой.

БГ310 состояла из пяти БМП-2. Машины эти всем хороши, но в условиях сильной запыленности в них приходится часто промывать фильтры топливных насосов высокого давления – иначе насос накроется, а с ним и весь двигатель. Не успели мы проехать и 20 км, как в одной, а потом во второй машине стали перегреваться двигатели – и их пришлось вернуть в ППД вместе с десантом на борту. На трех оставшихся машинах мы прибыли в указанный район и принялись искать группу П-ко.

Я пытался установить с ним радиосвязь, но у него что-то стряслось с радиостанцией: он меня слышал, а я его нет. Я просил обозначить себя оранжевыми дымами, но он почему-то этого не сделал. Проискав его около полутора часов, мы, наконец, обнаружили это «войско» беспечно сидящим на берегу сухого русла. Пока мы их искали, еще одна машина вышла из строя и ее пришлось буксировать. Выйдя на бетонку в 17.00, я решил, что целесообразнее пустить впереди буксирующую машину, чтобы она задавала скорость колонне, а нам с личным составом двигаться на броне позади.

В 18.00 в районе Лой-Таг мы за поворотом буквально натолкнулись на грузовик «Исудзу», из которого высаживались «духи». Увидев нас, они стали спешно отходить к высохшему руслу. Видно, моджахеды готовили нам засаду, но чуть не успели. Дело решали секунды, так как половина бойцов противника уже находились на позициях, – но слишком уж внезапно для них все произошло.

Я приказал спешиться и открыть огонь. Все же часть моджахедов достигла сухого русла и скрылась из поля зрения. Одновременно открыли огонь те, что были на позициях. Организовав оборону, я взял двоих своих разведчиков и одного из группы П-ко и на исправной машине прорвался и стал догонять уходящего по руслу противника. Моджахеды были так деморализованы, что почти и не отстреливались. Уничтожив «духов» в русле, мы поднялись на холм, чтобы удостовериться, что никого не упустили. И тут из-под холма в нас ударили из «Калашниковых» четверо. Мы ответили из автоматической пушки 2А42 и подавили огонь, но когда начали спускаться, опять возникли двое, один из которых бросился наутек, а второй с колена стал стрелять в нас. С ним мы покончили быстро и стали догонять первого. Я велел не стрелять по беглецу: в то время был приказ по 40-й ОА брать пленных, и за них обещали награду. Я был совсем не против сделать кому-то из своих разведчиков дембельский подарок в виде представления к «Красной Звезде».

Когда мы его догнали, я вылез из люка башни – как вдруг беглец испуганно замахал руками. Я успел подумать: «Чего это он?» – как из-за моей спины раздалась очередь, и он упал. Обернувшись, я увидел довольную рожу дебила из группы П-ко. Я спросил, какого черта он это сделал, и он сказал, что не слышал моего приказа. Он врал: ему просто хотелсь попробовать убить человека.

Убитый – мужчина лет 35-40 – был совершенно не похож на афганца, в особенности своими пегими волосами: так седеют блондины.

Собрав трофеи, мы вернулись на трассу, где я оставил БМП для блокирования трассы – на случай, если к моджахедам пойдет подкрепления, – и пешком вернулись к основным силам, которые вели бой. Боем руководил кто угодно, но только не П-ко, который катался на трофейной «Исудзу», предварительно зачем-то расстреляв лобовое стекло.

Пока нас не было, один из моих бойцов, азербайджанец Фарзалиев, прихватив напарника, обошли противника слева и расстреляли его левый фланг. Но скоро у них кончились патроны, и храбрецам пришлось уносить ноги, бросая в преследователей гранаты.

Мы отцепили буксирующую машину и развернули ее в сторону противника. Осколочные снаряды, ударяя в дальний берег, поражали и тех, кто укрылся в русле и был закрыт для прямого попадания. Минут через пятнадцать стало совсем темно. Я посадил четверых разведчиков на БМП, и мы с потушенными фарами продвинулись вперед, а затем внезапно «дали свет», ослепили врага и в короткой перестрелке добили последних.

В том бою мы уничтожили 35 «духов» и захватили их стрелковое оружие и гранатометы. Меня поразило, что все они, как один, были одеты во все черное, и каждый, помимо прочего оружия имел один-два пистолета – в основном ТТ. Две недели спустя начштаба сказал мне, что мы накрыли подразделение «Черных аистов», и что в бою погиб американский инструктор: я сразу вспомнил того убитого…

Там, где пехота не пройдет

Мы с сослуживцами не уставали удивляться, почему душманы не истребили еще всю пехоту. У мотострелков в порядке вещей было при эвакуации даже не под огнем «забыть» одного-двух солдат, заблудиться средь бела дня, обстрелять своих. Нас всегда потрясало, с каким однообразием 70-я отдельная мотострелковая бригада в Кандагаре готовилась к очередным боевым действиям. Всегда все начиналось со строевых смотров, повторявшихся до пяти раз за двое суток. Вытягивалась колонна боевой техники и машин тыловых подразделений. Непрерывно выявлялись и устранялись какие-то недостатки. Все это «духам» было отлично видно с ближайшей горы, и вычислить момент начала операции не составляло труда. К тому времени, как бригаду выгоняли в «зеленую зону» Кандагара, моджахеды минировали дороги, организовывали засады, выводили основной личный состав в договорные зоны*, вывозили туда же склады. Если они не успевали сделать это к началу операции, засады и минно-взрывные заграждения могли держать пехоту на дороге столько, сколько требовалось.

Не удивительно, что у нас накопилось немало печального опыта взаимодействия с пехотой. Например, в марте 1986 года при взятии укрепрайона Васатичигнай пехотные командиры решили, что они уже все сами знают и умеют. В результате колонна 70-й МСБр прибыла к назначенному месту в 20.00 вместо 8.00, преодолев за это время днем 15 км. Поэтому группы спецназа начали высаживаться на господствующие высоты только через четыре часа после нанесения авиацией БШУ. Две группы просто высадили просто не туда. Еще одну спустили на свое же минное поле, а группу старшего лейтенанта Кравченко высадили буквально на головы зенитных расчетов. Поэтому ведомый вертолет сбили на подлете (жертв, к счастью, не было), а ведущий все-таки приземлился в заданном месте – но тут же попал под ураганный огонь. Разведчики все же смогли закрепиться, прикрытые дымом горящего Ми-8, подбитого из РПГ-7 сразу после того, как они его покинули. После этого эти 12 разведчиков вышибли «духов» со своей высоты и заодно с соседней – и обеспечили успех операции. Потери: трое убитых, двое раненых. Для спецназа это трагедия, для пехоты – как вообще без потерь.

«Путь к победе»

Позднее по собранному материалу я написал курсовую работу в академии им. Фрунзе. Я доказывал, что опыт, накопленный спецназом в Афгане, надо внедрять в десантных и мотострелковых подразделениях. Я ссылался на американскую концепцию «воздушно-наземной операции», по которой растущая роль отводится мелким подразделениям уровня рота-взвод, способным вести самостоятельные дерзкие действия: организовывать засады, совершать неглубокие рейды, вести разведку. Однако опыт Афганистана не только не внедряется – от него открещиваются. Армия готовится по-прежнему к глобальным войнам. Однако локальные войны и конфликты последних лет – включая и локальные войны типа чеченской – показывают, что приемлема в них только тактика, выработанная спецназом в Афгане.

В качестве примера сошлюсь на рассказ одного из участников новогоднего штурма Грозного – кстати, «афганца».

Этот батальон спецназа ВДВ прибыл в Моздок 2 декабря. Две недели были проведены в упорных тренировках, что, по словам рассказчика, позволило более-менее подготовить личный состав к реальной войне. Специально созданный для управления действиями ВДВ в Чечне орган штаба ВДВ приказал батальону подготовить группу в 35 человек, не указав задачу, которую группа будет выполнять. На двух БТРах и грузовике «Урал» группа прибыла на аэродром Ханкала в нескольких километрах от Грозного. Прямо в чистом поле расположились здесь 104-я ВДД, 129-й МСП и танковый батальон. Через несколько дней в группу прибыл начальник разведки 104-й дивизии и попытался сформулировать задачу для группы. В его интерпретации это звучало так: там-то находится опорный пункт «дудаевцев», мы сейчас поработаем артиллерией, и спецназ нам его возьмет. Старший группы задал резонный вопрос: «А что ж вы его за две недели дивизией не взяли?» В конце концов сошлись на том, что в задачи группы это не входит.

Потом под Новый год поступил приказ – кровь из носу взять Грозный 31 декабря. Ни разведки, ни планирования, ни конкретных задач. Об организации взаимодействия не было и речи. Прибывший подполковник из штаба ВДВ был, наверно, единственным, кто вспомнил о разведке. Поступил приказ наступать на Грозный тремя колоннами – «Север», «Запад», «Восток». Группировка, о которой идет речь, должна была входить в колонну «Восток», но командир 104-й дивизии ВДВ понял, что тут авантюра, и отказался выполнять приказ. Основу колонны «Восток» составил 129-й мотострелковый полк – сборный, заново сформированный. Ни о каком боевом слаживании отделений, взводов, рот и речи быть не могло.

В колонне шел танковый батальон (20-25 танков), пять машин ЗСУ-23-4 «Шилка» и три орудия 122-мм гаубиц Д-30. Построение организовано не было, машины занимали места кто где сможет. Очевидно, в последний момент какое-то подразделение 104-й ВДД все же примкнуло к штурмующим, потому что замыкали колонну до десяти БМД.

Около 11.00 колонна «Восток» пошла на Грозный**. Миновали дачные участки и к 13.00 вышли к мосту над железнодорожными путями. Ни разведка, ни походное охранение организованы не были, вопросы взаимодействия и связи также остались неотработанными. Поэтому когда на мосту огнем гранатометов и стрелкового оружия хвост колонны (БМД с десантниками) отсекли, никто и не пытался остановиться и оказать противодействие. БМД были сожжены на мосту, а личный состав большей частью, очевидно, уничтожен.

Тем временем колонна продолжила свой «путь к победе», но заблудилась, и вместо того, чтобы от моста свернуть налево, повернула направо – и снова угодила под огонь стрелкового оружия и РПГ, который велся из домов по левой стороне дороги. Танки, шедшие сзади, открыли огонь по домам, находившимся напротив головы колонны. Тут от осколков снарядов начал страдать десант на БТРах. Мало того: поворачивая башни, танкисты подавили десант у себя на броне! А один из танков разворотил кузов «Урала», в котором ехал спецназ: несколько человек пострадали.

Поводырь (иного слова не подберешь) этой колонны, видимо, сообразил, что забрел не туда, когда достиг площади с круговым движением и начал разворачивать колонну. Но на повороте подразделение снова попало под огонь из засады дудаевцев. С грехом пополам колонна достигла кинотеатра «Родина» к 16.00 31 декабря, и здесь снова была обстреляна из здания кинотеатра. Колонна отошла на пустырь напротив кинотеатра и стала здесь лагерем.

Слева и справа от лагеря на расстоянии 150 и 250 м находились брошенные здания. Офицерам спецназа пришлось долго уговаривать пехоту занять эти дома и организовать охранение. Их доводам никто не внял: разве что охранение отодвинули чуть ближе к домам.

Опустились сумерки и туман. К утру боевики заняли пустующие здания и принялись обстреливать лагерь колонны «Восток». После того, как ответным огнем их обстрел был подавлен, солдаты отправились собирать убитых и раненых. Вот тут-то их и атаковала пара Су-25 российских ВВС. Четко отбомбившись по частям российской армии, они улетели, и немедленно после этого возобновили огонь боевики. Группа «Восток», побросав технику, имущество, убитых и раненых, начала стремительно отступать в ППД по уже знакомому маршруту, отмеченному сгоревшими боевыми машинами и трупами российских парней. К 14.00 1 января 1995 года колонна вернулась на аэродром Ханкала.

Потери 129-го МСП составили около 150 человек. Только спецназ вывез всех своих убитых и раненых.

Как начинают войну?

Меня могут спросить: а что можно было сделать? Отвечу. Не касаясь политических аспектов, в 1994 году с военной точки зрения Россия напала – пусть и на субъект Российской Федерации. Россия повела боевые действия по захвату Грозного и свержению власти Джохара Дудаева. Но, даже разрабатывая операцию по захвату укрепрайона Васатичигнай в Афганистане, мы вели большую работу по сбору развединформации. Старший лейтенант Кривенко – начальник разведки батальона – нашел человека родом из кишлака Васатичигнай, который был кровным врагом Абдул Резака – командира моджахедов в этом укрепрайоне. Поэтому информация от него была достоверной. Кроме того, провели подробную аэрофотосъемку района и подступов к нему. Работа по сбору информации и направленность операции тщательно скрывалась ото всех – это лишь операция по захвату горного укрепрайона, а не начало войны!

Я не раскрою военной тайны, если перечислю мероприятия, считающиеся стандартными при подготовке подобных шагов.

1. Ведется агентурная разведка в интересах вторжения, благо из состава оппозиции можно вербовать достаточное количество людей для этого.

2. Из той же оппозиции создаются разведдиверсионные формирования, которые принимаются за дело за 2-3 дня до начала войны. Их задача – выведение из строя коммуникаций, постановка радиомаяков в выявленных районах сосредоточения войск противника, уничтожение государственных и военных деятелей, обеспечение ввода наших войск на вражескую территорию.

3. На основании полученных разведданных авиация наносит сосредоточенные удары по выявленным целям.

4. Разведдиверсионные формирования совместно с подразделениями спецназа захватывают аэродромы, арсеналы, узлы связи, радиостанции и телецентры.

5. На захваченные аэродромы высаживаются подразделения ВДВ, начинается ввод танковых и мотострелковых частей.

Войска, которые планируются для ввода, должны пройти боевое слаживание отделений (экипажей), взводов, рот, батальонов, предварительно будучи доукомплектованы до полного штата. Если предполагается штурм города, то необходимо учить личный состав тактике боя в городе, которая, в частности, предполагает, что пехота идет впереди, а танки, которые подавляют своим огнем очаги сопротивления, – за ней, а не наоборот, как было в Грозном.

Я понимаю, что моя статья смахивает на гимн спецназу. Но дело в том, что опыт Афганистана, а теперь Чечни показывает, что солдаты и офицеры спецназа, даже не имевшие ранее боевого опыта, быстрее адаптируются к войне, действуют результативнее и с меньшими потерями. А пехота хуже воюет не потому, что не хочет, а потому что не умеет. Видимо, последние события лучшим образом доказывают, что пора готовить соответствующим образом и мотострелков, создать подразделения по типу американских легких пехотных дивизий, научить их воевать и думать, как спецназ, научить генералов применять эти войска. А спецназ пусть останется спецназом и решает те задачи, которые возлагаются на него руководящими документами ГРУ ГШ.