Первые «Смельчаки»

О появлении на вооружении нашей армии нового высокоточного оружия говорили в Афганистане давно. Много было разговоров о точности поражения, высокой ударной мощи, а главное о ненужности подготовки для его применения. Для артиллеристов это было привлекательно. Никакой технической подготовки, метеорологии, баллистики считать не надо: навел и… есть поражение цели. А ведь все эти виды подготовки или пять ошибок выстрела, как мы их называем, особенно влияют в ходе боя на точность поражения цели, а главное требуют значительного времени на подготовку самого выстрела.

* * *

По тропе шли маленьким караванчиком. Впереди проводником – Коля Зиневич, майор, начальник разведки штаба артиллерии 108-й мотострелковой дивизии. За ним – Иван Карпухин, разведчик-дальномерщик, командир артиллерийского дивизиона майор Вершинин, разведчик Виктор Новиков, который нес блок аппаратуры за плечами. Последним шел я – возраст и служебное положение позволяли идти замыкающим.

Каждый нес за плечами помимо личного оружия еще и часть специальной аппаратуры – предстояла вторая проверка новой, тогда совершенно секретной высокоточной мины «Смельчак» к 240-мм миномету. В апреле 1985 года это оружие появилось в частях Ограниченного контингента. Нам предстояло первыми испытать корректируемую высокоточную мину к 240-мм миномету «Смельчак», индекс ЗФ5.

Подъем начинал надоедать. Ныли ноги. Заметно устала спина. Воздух под лучами яркого солнца переливался искорками от оранжевого до бледно-фиолетовых цветов, создавая как бы отдельную материальную сферу. В поисках места для привала и размещения аппаратуры я замедлил шаг и оглянулся вокруг.

Взрыв прогремел неожиданно. Характерный щелчок и черный дым – вот первое, что отложилось в сознании. «Подрыв», – молнией блеснуло в мозгу. Я успел толкнуть в спину остолбеневшего Виктора Новикова, разведчика-первогодка, идущего впереди меня и, накрыв его, упал на тропу. Секундой позже над головой пронеслись осколки мины и горной породы.

Пауза. Тишина. Медленно поднимаюсь на ноги. Ощупал и осмотрел себя. Вроде цел. Это доли секунды. Оглядываюсь вокруг – Коля Зиневич лежит впереди без движения, странно подогнув ноги. Взгляд устремлен в небо, зубы стиснуты. Мучается, но жив.

Иван Карпухин, лучший дальномерщик в полку, смотрит на меня одним глазом, вместо другого кровавая дыра. Лицо посечено, на шее висит лоскут кожи, пытается подняться. Увидев меня, как молитву, однотонно и протяжно повторяет: «Командир, командир…» Майор Вершинин лежит, встать не может, как позже выяснилось, осколки мины попали в бедра, пытается подняться, но безуспешно.

Перевожу взгляд на Новикова, он уже перевернулся на спину и удивленными наивно-синими глазами, которые можно встретить у уроженцев Рязани, смотрит на меня. Все ждут решения. Решения пока нет. Хочется сделать шаг, но не могу. Страх сковал ноги, кажется сделаю шаг – и вот она новая «прыгалка» ждет-поджидает меня.

Оглядываюсь вокруг, пытаюсь сосредоточиться. Впечатление такое, что каждый кусочек земли таит опасность. Смерть не страшна. Убит – значит герой. Страшно остаться калекой. Калека на Родине – изгой.

Поворачиваю голову в сторону Новикова, ловлю его взгляд. Мы оба живы – спасли уклон местности и реакция при падении. Но это уже опыт. Делаю шаг ватными ногами. Почему-то на память приходят детские сны; когда от кого-то убегаешь, а ноги не слушаются. Так и сейчас. Чувство ответственности пересиливает страх. От тебя ждут решения, а главное действий. Тело начинает работать, как автомат.

Индивидуальные пакеты ушли на Зиневича. Разорвав тельняшку, как мог, перевязал разведчика Карпухина. Вершинин помогал перевязывать себя сам. Всем ввел промедол, тут наука несложная, шприц-тюбик, главное чтобы не наступил шок, да и боль поменьше. Коле Зиневичу плохо – досталось больше всех. Мина посекла ему ноги и живот. Новикова отправил вниз к «броне» вызывать «вертушки» за ранеными.

Пара «вертушек» пришла быстро. Ребята вертолетчики – молодцы. Зависнув в воздухе (посадка была невозможна из-за крутизны скатов) взяли груз «трехсотых» на борт. Маршрут отработан – на Баграмский госпиталь. Нам же предстояла стрельба «Смельчаком» в горах.

Две мины ушли на пристрелку. Дальность стрельбы небольшая – 3250 м. Поправка на смещение – более 5-00. Пришлось воспользоваться счислителем. Целью выбрали полуразрушенную крепость. Условия для стрельбы были идеальные.

Облучение цели лазерным дальномером снизу вверх, как показала практика боевых действий, это наиболее благоприятный режим работы прибора. Если луч квантового дальномера попадает на цель снизу вверх, то лепестковое отражение идет с искажением к плоскости падения мины и датчики оптико-электронной головки наведения «Смельчака» не захватывают лазерный «лепесток», а отсюда и промах дорогостоящего боеприпаса. В условиях массового применения нового поколения высокоточного оружия уголковые отражатели, установленные на боевой технике возможно многим сохранят жизнь.

Наведением оптики дальномера в цель занимался Николай Тепляшкин, начальник разведки артиллерийского полка. Он оставался у «брони», а сейчас заменил Колю Зиневича. Руководить стрельбой и управлять по средствам связи пришлось самому. Больше никого не было.

С огневой позиции передали: «Выстрел…» Мина летит долго. В артиллерии шутят: «При стрельбе из миномета можно и чашку чая из тещиного самовара выпить». Я заглянул в окуляр дальномера-целеуказателя. Черные линии перекрестья мрачно легли на крышу крепости. Мгновение, и прибор синхронизации произвел запуск оптического прибора.

Дальность наблюдения была небольшая, поэтому весь процесс движения мины в воздухе был виден невооруженным глазом. Примерно на одной трети траектории открылись лопасти стабилизаторов. В момент зависания мины над целью сбросился колпак, который открыл оптико-электронную головку самонаведения. Мы знали, что в этот момент открывается объектив головки, и начинаются отслеживание и поиск лазерного луча, отраженного от цели.

Мина как бы развернулась в воздухе. В ее донной части появился дым – это после отраженного сигнала начал работать двигатель коррекции. Значит, головка наведения ухватила «лепесток» отражения. Короткие секунды сканирования, и с верхней полусферы мина вошла в крышу цели. Стены крепости сначала подсели, а потом раскололись, как скорлупа грецкого ореха. Вначале звук разрыва не был слышен, лишь виден выброс пыли, дым и, наконец, до нас докатилось эхо ахающего с надсадом взрыва.

В последующем боевые действия показали, что для поражения и деморализации противника требовалось 2–3 осколочно-фугасные мины на пристрелку и 1–2 мины «Смельчак» на поражение. Время выполнения огневой задачи не превышало, как правило, 12 –15 минут.

Размещать оптико-лазерное средство для подсветки цели было лучше так, чтобы цель располагалась на скате, обращенном в сторону наблюдательного пункта, с которого производилась подсветка цели. Очень важно, чтобы в этот момент перед оптикой дальномера отсутствовали растительность и другие предметы, способные изменить движение лазерного луча.

Мы осознавали слабости первого поколения высокоточных боеприпасов, но знали, что это лишь первые образцы и видели свою задачу в том, чтобы вскрыть недостатки нового оружия.

Коля Зиневич скончался в госпитале.

Новые мины под новые задачи

Мина представляла собой крупный боеприпас весом 125 кг (фото 1) и заряжалась с казенной части миномета. Состояла она (см. схему) из боевой части (1), оптико-электронной головки наведения (2), сбрасываемого колпака с временным устройством (3), аппаратурного блока (4), взрывателя (5), двигателя коррекции (6) и стабилизаторов (7). Взрыватель имел две установки: на осколочное и фугасное действие.

Головная часть обтекаемой формы красного цвета включала в себя основной элемент нового оружия – оптико-электронную головку наведения. Поговаривали, что по стоимости одна такая «игрушка» из-за своей электронной начинки равна стоимости автомобиля «Жигули».

Основой для наведения этого боеприпаса на цель был оптический прибор – лазерный дальномер-целеуказатель 1Д15 (фото 2). Он устанавливался на наблюдательном пункте. Наводился на цель и в заданный момент запускался. Лазерный луч, отражаясь от цели, создавал лепестковое отражение.

С огневой позиции готовили данные по цели, и производился выстрел. Оптико-электронная головка наведения мины должна была поймать лазерный «лепесток» и, сканируя по нему, отправить боеприпас в цель.

Первые испытания мины в предгорьях Похвалонкока показали ряд ее особенностей. Теперь предстояло проверить действие нового боеприпаса в горах.

Артиллеристов мина разочаровала. Ни о какой внезапности поражения речь вести было нельзя. Так, для того чтобы произвести выстрел корректируемой миной, необходимо было потратить 2–3 осколочно-фугасные (обычные) мины на пристрелку.

Дело в том, что «пуск» высокоточной мины зависел от пределов отклонений разрыва по дальности и направлению, выше которых мина не управлялась. Опыт показал, что эти отклонения не должны были превышать300 метров. Вывод напрашивался сам собой – в условиях быстродействующих средств разведки противника применять это оружие было нельзя.

Без средств согласования между огневой позицией и наблюдательным пунктом выполнять боевые выстрелы этой миной невозможно. Смысл в том, что по команде «Выстрел» с огневой позиции запускался прибор 1А35К, который автоматически включал другой прибор 1А35И на наблюдательном пункте, который в свою очередь приводил в действие квантовый дальномер 1Д15 (как бы давал ему команду на излучение по цели, отражение от которой в нужный момент «ловила» электронная головка мины). Фактически, в условиях боя при выходе из строя этого блока управления на огневой позиции дальнейшая стрельба и управление огнем с наблюдательного пункта новым боеприпасом были бы невозможны.

Необходимо было точно рассчитать время запуска дальномера, так как в случае ошибки выстрел дорогостоящей миной был бы осуществлен как обычной осколочно-фугасной. Приводилась в описаниях к прибору даже формула расчетов. Это требовало особой подготовки дальномерщика. А значит, о взаимозаменяемости номеров расчета необходимо было подумать заранее.

Оказалось также, что необходимо было готовить данные по цели обычным образом, считать метеорологию, баллистику, то есть выбирать те ошибки, которые выбирались ранее, так как первый и последующий выстрелы необходимо было проводить обычным боеприпасом.

При низкой облачности (ниже600 метров) мина не управлялась. При песчаной буре, секущем «афганце», применение ее также было исключено. Высокий уровень солнечной радиации приводил к повышенному нагреву лазерного дальномера в результате чего нарушалась его работоспособность. Все это накладывало дополнительные ограничения на применение боеприпаса в бою и требовало от разработчиков новых поисков и усилий для его доработки.

Из разработчиков к нам никто не прилетел. Да и вообще «гастролеры» любых рангов в лучшем случае отсиживались в Кабуле, в штабе 40-й армии. Офицеров больших штабов Московского гарнизона редко можно было встретить на боевых действиях. Они «управляли» с командного пункта штаба армии. Например, выезд в Баграм, где дислоцировался штаб 108-й мсд, расценивался офицерами Генерального штаба как выезд на передовой пункт управления, и они хвалились между собой своей храбростью и близостью к солдату.

Однако было бы неточно сказать, что никого из представителей не было. С нами работал полковник из артиллерийской академии, который был специально направлен из Ленинграда для изучения «Смельчаков» на местах, а также проведен инструктаж «до слез» начальником ракетных войск и артиллерии 40-й армии генералом А.Казанцевым.

При первых испытаниях в предгорьях Похвалонкока наши мнения с Владимиром Николаевичем, так звали ленинградского полковника (к сожалению, фамилию я забыл) сошлись. Оставалось главное – проверка в горах. Ведь миномет – это оружие, обладающее мортирной траекторией, способной огибать по высокой дуге предметы и поражать противника там, где он этого меньше всего ожидает, то есть за укрытиями, а в горах где «мертвых зон» для ствольной артиллерии множество – миномет первостепенное оружие.

Мощные крепости «духов», оборудованные под опорные пункты, позиции огневых средств на горных перевалах, дорогах и в кишлачной зоне, огневые точки в пещерах, каменные завалы – все это являлось основными целями для миномета. Практика боевых действий показала, что не каждый 122-мм осколочно-фугасный снаряд с установкой на фугасное действие при стрельбе с закрытых огневых позиций был способен пробить и тем более разрушить дувал, крепость или другое глинобитное сооружение. Снаряд как бы «вяз» в них. А 240-мм миномет был в состоянии взять на себя эти задачи.