Афган: разведка ВДВ в действии (Часть 3)

Окончание публикации о воспоминаниях разведчика-десантника Валерия Марченко, ныне кавалера двух орденов Красной Звезды и ордена Красного Знамени Республики Афганистан подполковника запаса, прослужившего в Афгане с 1979 по 1989 годы.

Часть 3. «ДУШМАНСКИЙ КАПКАН»

Авиаотряд из двух пар вертолетов – боевых Ми-24 и общей поддержки – Ми-8, с группой захвата 80-й отдельной разведывательной роты 103-й гвардейской воздушно-десантной дивизии на борту, прижимаясь к земле, шел курсом на юг. Отойдя влево от трассы Кабул – Кандагар, вертолеты тенями скользнули у кишлаков Чахарасиаб, Дехи-Калан, обогнули вершину Сафедсанг и, пройдя над мутными водами Логара, свернули на снежный Спингар.

Мощный хребет впечатлил разведчиков вершинами вечных снегов, охвативших субтропики Нангархара свинцовым отливом зловещих ущелий. Кругом были оставленные дехканами кишлаки, разбитые аминовской авиацией в годы Саурской революции, не щадившей ни своих, ни чужих, а также – нашей, тоже не церемонившейся при зачистке советскими войсками поймы реки Логар. Здесь затаилась война!

«О-о-о», – оживились разведчики, – пик Сикарам!». Взметнувшийся на высоту 4745 метров над уровнем моря, он занимал господствующее положение над вершинами Джелалабадской «зеленки», словно возвещая чужакам: не суйтесь сюда – умрете. Именно в эти живописные горы вписалась седловина перевала Пайвар, пожалуй, одна из немногих, через которую из Пакистана в соседний Афганистан вели караванные тропы Великого шелкового пути.

Спускаясь с хребтов в выжженную солнцем степь Тобаги, что ближе к Кабулу, они разбегались к вилайетам Нангархар, Газни, Логар. Именно на плодородных землях Логара, покрытых «зеленкой», скрывались отряды вооруженной оппозиции, контролировавшие трассу Кабул – Газни – Кандагар. Душманы из этнической группы таджиков, говоривших на персидском наречии фарси-кабули, и примкнувшие к ним хазарейцы, жизненные устои которых заключались не в племенном, как у пуштунов, образе жизни, а в оседлом – в кишлаках, исторически привязанных к их исконным территориям.

Душманы яростно атаковали транспортные колонны советских войск, поставлявшие материальные запасы в гарнизоны Гардез, Кандагар, Шиндант, сжигая их вместе с личным составом сопровождения. Боевые операции ограниченного контингента весной и летом 1980 года, отчасти, снизили активность противника, отдельные участки дороги были взяты под контроль, но враг не оставил устремлений, продолжая атаковать колонны КамАЗов.

На всем протяжении трасса была нашпигованной минами, фугасами. Саперы их не обнаруживали щупами, а верные помощники – минно-розыскные собаки – не чувствовали на нюх опасные ловушки. Душманы оборачивали «итальянкии» (TS-50) в целлофан, обливали керосином, соляром, маслами. Гибли люди, техника! Логар, Гардез, Газни… Опаснейшие районы для маршей советских и правительственных войск.

Осенью 1980 года руководство афганской оппозиции призналось своим покровителям – госдепу США – в ослаблении влияния на центральные провинции страны. С одной стороны – душманские формирования в боях с ограниченным контингентом понесли потери в живой силе, с другой – испытывали недостаток в оружии и боеприпасах. Американское представительство ЦРУ в Пакистане на этот сигнал реагировало быстро. Лидерам оппозиционных партий, имевшим на территории Афганистана боевые отряды, были организованы поставки оружия караванным способом.

В первую очередь оружие шло душманским отрядам, сохранившим в операциях с советскими войсками боевой потенциал. Его приобретение осуществлялось лидерами оппозиционных партий, полевыми командирами за счет средств, поступавших на банковские счета в Пакистане. Военное имущество, боеприпасы, средства связи, медикаменты закупались и на деньги, вырученные за контрабанду опиумного и героинового зелья. Через Пакистан оно поступало в порты Индийского океана, где продавалось дилерам международного наркотрафика и морями – океанам шло на все континенты современной цивилизации.

В отлаженную систему поставок – в Пакистан наркотиков, обратно – оружия – вписалось много игроков, для которых присутствие в Афганистане советских войск обернулось привлекательным бизнесом. Одни из них решали политические амбиции, подтаптывая под себя уезды, провинции, другие разыгрывали коммерческие интересы, промышляя контрабандным товаром: коврами, камнями, лазуритом, драгоценным металлом. Героином и опиумом – святое! И на какой бы площадке не разыгрывались игры – политической, религиозной, экономической, силы афганской оппозиции извлекали прибыль, дивиденды! Их причастность к борьбе с советскими войсками была чертовски выгодным проектом! Под его реализацию шли огромные деньги американских налогоплательщиков! Таким образом, «пробивка» караванных маршрутов через границу с Пакистаном в деятельности многих сил, в том числе и афганского сопротивления, имела особое значение.

Командованием 40-й армии фиксировалось усиление душманских отрядов за счет поставок оружия из Пакистана. Оценив опасность режиму Кармаля, собственным войскам, оно приняло решение о выставлении заслона перемещению средств ведения войны в Афганистан методом караванных проводок. Принявший в сентябре 1980 года командование 40-й армией генерал– лейтенант Борис Иванович Ткач, эту задачу возложил на разведывательные подразделения ограниченного контингента.

Разведке Воздушно-десантных войск в Афганистане было приказано выполнять специальные задачи по борьбе с караванами во взаимодействии с армейской авиацией. Решением командующего армией нам, разведчикам 103-й гвардейской воздушно-десантной дивизии, была определена полоса активных мероприятий по перехвату или уничтожению караванов, включавшая территорию вилайетов Нангархар, Кабул и Логар.

Логар – аль-джихад Бэб (ворота джихада) – так переводится с фарси-кабули название провинции, ставшей к концу 1980 года стратегическим коридором афганской оппозиции в поставках оружия в Афганистан. Ее территория удобна для перемещения грузов тайными тропами и ущельями. Восточные уезды провинции граничат с Пакистаном, подпирая горные субтропики Нангархара, западные – примыкают к центральной провинции Кабул. С севера на юг красивый ландшафт пересекает река с аналогичным названием – Логар. По ее берегам длинной цепочкой тянется кишлачный массив, утопая в «зеленке» плодовых деревьев.

Подполковнику Скрынникову – начальнику разведки 103-й гвардейской воздушно-десантной дивизии, – информация о «духовских» проводках поступала через жиденькие каналы «гэрэушной» разведки Генштаба ВС СССР, агентурную службу государственной безопасности Афганистана – ХАД (хедмат-э амниййат-э доулати), в том числе – авиационную разведку на базе эскадрильи МиГ-21Р.

С целью ведения разведки и засадных действий на маршрутах проводки караванов в точки координат, указанных источниками информации, забрасывались разведывательные группы 80-й отдельной разведывательной роты дивизии. Адаптируясь к условиям местности, кишлачных массивов, они совершали налеты на караваны из вьючных животных, колесной техники. Таким образом, нарабатывали тактику борьбы с душманскими проводками, приобретая опыт в новом направлении боевой работы.

Между тем, командир звена вел вертолетную группу с таким расчетом, чтобы у «духов» не сложилось впечатления, что русскими проводилась разведка, оценивалась возможность засадных действий. Оказавшись в полосе караванного маршрута, отмеченного источником информации из афганского разведцентра «Шир», вертолеты вышли на боевой курс. В иллюминаторе скользила замысловатая сетка тропинок. По одним из них дехкане перемещались в соседние кишлаки, решая торговые дела натурального обмена, по другим – гнали на водопой, пастбища овец и верблюдов.

Имелись дороги для колесной техники, вывозившей из каменных карьеров руды, мрамор, гранит. Тропинки, что вились у хребтов и терялись в ущельях, использовались дехканами для ухода в горы, где они скрывались, пережидая опасность. Какие из них задействовались в проводке караванов? – Сразу не скажешь. Для выводов из оценки обстановки исходной информации очень мало. Необходимы были более точные данные, которые добывались агентурной разведкой и, в первую очередь, – ХАД. Служба безопасности Афганистана получала информацию из местных источников, близких к проводкам караванов, от прямых участников проводок, выплачивая им пайсу (гонорар).

За бортом вертолета мелькали краски зеленых массивов, снежных вершин и синего-синего неба. Всюду кипела жизнь! Кипела она у водных артерий с бесчисленным количеством кишлаков и замирала у брошенных дехканами жилищ и строений. С набором высоты пейзаж из узеньких тропинок менялся на объемный рисунок пространства, в котором паутинки путей сообщения, собираясь в пучок, разбегались в долине на юго-восток – к границе с Пакистаном.

«М-да-а, караванам из вьючных животных – раздолье! Спустился в пойму реки Логар, выгрузился и все дела… Так-так… А ведь где-то здесь перевалочная база… С нее оружие идет к конечным адресатам назначения. Но где эта база? Если не местная агентура, то кто на нее сориентирует разведку ВДВ?», – думал я, охватывая взглядом зажатую хребтами долину.

Оценивая с борта вертолета места размещения засад, выходы к точкам эвакуации групп после выполнения заданий, я выделял на карте транспортные артерии, сходившиеся в ущельях, отмечал участки, где, с моей точки зрения, удобно вести караваны, площадки для посадки «вертушек», помечал кишлаки как возможные перевалочные пункты.

Размышления прервал Баравков:

– Товарищ старший лейтенант, командир экипажа зовет.

– А?

– Летчик зовет!

– Угу!

В кабине пилотов командир экипажа кивнул:

– Смотри – трактора с тележками.

– Где?

– Правее тридцать!

Через блистер кабины заметил облако пыли, демаскирующее машины с прицепами.

– Вижу!

Командир авиагруппы понял мое решение сходу.

– Досмотр! «Двадцать четвертые» – в прикрытие. Берем в «коробочку»! Садись в голове «ниточки», вторым бортом – с тыла.

– Понял, – весело крикнул пилот.

Я кинулся к разведчикам:

– Перьков, готовность – полная! Досмотр с Баравковым! Азарнов!

– Я!

– Страхуешь лейтенанта Перькова. Черепом крутить по кругу!

– Понял!

– Нищенко! Общее обеспечение захвата. Как на уроках! Вопросы?

– Никак нет!

– Работаем!

Касание земли. Вперед! Разведчики ринулись к объекту захвата, не спуская глаз с обочины, прикрытой колючим хмызником. Одновременно блокировав трактора, обе группы разведчиков лишили их возможности маневра.

Со связистом Николаем Есаулковым бросились к ведущему трактору. С этой позиции лучше просматривались действия разведчиков. «Рисунок» захвата получился красивым, в смысле – профессиональным в исполнении, но с лишними движениями при броске к объекту, что нарушило синхронность во времени. И, черт побери, у разведчиков не хватало дерзости! Блеска в глазах!

Распластавшись на земле, водители тракторов вытянули перед собой заскорузлые руки. Не добежав несколько шагов к их телам, споткнулся, как подумалось, о комок верблюжьей колючки, но нет – ситуация оказалась драматичней! Сверху на нас пикировала пара «двадцать четвертых», сокрушая звенящим грохотом двигателей все живое на свете. Проскочив над головами, «горбатые» ушли в набор высоты.

«Ну, черти! Стоп-стоп! Впрочем… Это ж изюминка!»

– Что, если всамделишный караван «проутюжить» ложным заходом «вертушек»? А, Есаулков?

– Так точно, товарищ старший лейтенант! «Душки»-то в шоке – смотрите! – кивнул связист на водителей.

– Молодец! Замечаешь! Перьков, Архипов – тележки, Сокуров, Гапоненко – трактора. На досмотр минута, и уходим!

– Есть!

– Баравков, «сними» информацию с афганцев! Есть ли в кишлаках люди с гор? Сколько? Чем занимаются?

Заместитель, знавший фарси, включился в опрос водителей.

– Товарищ старший лейтенант, в тележках чисто, только дрова, – доложил подбежавший Сокуров.

– Понял!

– В тракторах ржавые ключи и больше ничего, Валерий Григорьевич.

– Принял, Паша. Сработали быстро, но вопросы есть! Разберемся на базе!

– Товарищ старший лейтенант, – окликнул Баравков, – в кишлаках посторонние люди, водители, говорят, их видели. Бывают ночами, но кого они представляют, кто за ними стоит, водители не знают или боятся раскрыть. После атаки «горбатых» приходят в себя.

– Хрен с ними, Гена! Уходим! Нищенко, отход! Прикроешь группу!

Сжатым кулаком сержант обозначил – понял. Взлетели и прошлись над тракторами с прицепными тележками. «Ориент» отмерил четыре минуты от посадки до взлета. Неплохо. Учебно-боевой досмотр на хорошую оценку сработан – можно домой.

Едва не касаясь стойкой шасси вершин апельсиновой рощи, вышли к магистральной трассе и пошли на Кабул, оставляя справа по курсу кишлаки и «зеленку», чтобы не получить в борта из ДШК по горсти металлолома.

Обогнув столицу Афганистана вдоль восточной окраины, на посадку в кабульский аэродром зашли с Пагмана. Оглушенные полетом, спустились на пахнувшую керосином бетонку.

– Паш, проверь оружие и – перекур. Я к «двадцать четвертым».

– Понял, Валерий Григорьевич!

Экипажи «припарковавшихся» «вертушек» весело обсуждали задание. Потные, возбужденные летчики с удовольствием смеялись по случаю успешного окончания очередного боевого дня. Налет часов отработан, можно и отдохнуть.

– Кто меня, пацаны, едва не «побрил»?

Покатываясь со смеху, летчики показали на рыжего паренька с гермошлемом в руке.

– Давай «пять»! Молодец!

– Причитается, командир!

– Уж как положено!

Постояли еще, посмеялись, остывая от полета.

– Ну, что? Обсудим маневр, небесные волки?

– Сильно, командир? Применим в захвате?

– Обязательно! Атака получилась эффектной! Впечатлило!

– Еще кое-что придумаем!

– Принимается! Отработали чисто, претензий нет! Дружеский локоть чувствовал лично. Баня в 20.00, ребята, и без опозданий! И как положено, не забывайте науку Суворова!

– За приглашение спасибо, командир! Будем!

– Не сомневаюсь! Задумку – завалить караван – отцы-командиры не оставят в покое. Сработаем?

– Сработаем, Валера! До вечера.

– Пока, ребята!

Очередной вылет на авиаразведку принес результаты. Я мысленно группировал их по признакам и направлениям. В целом сложилось представление о дорожной сети, расположении кишлачного сектора, системе транспортно-пешеходных артерий, что позволило формировать замысел борьбы с караванами во взаимодействии с армейской авиацией. Рождались варианты применения разведывательных групп на разных направлениях. Наработки были реальными, о чем и доложил начальнику разведки дивизии по прибытию в расположение:

– Маршрутная сеть от гряды Спингар, товарищ подполковник, располагает условиями для переброски грузов в центральные уезды страны на колесной технике, тракторах и вьючных животных. Обеспечивает подходы к кишлакам на путях перемещения оружия и организацию перевалочных пунктов в удобных местах. Возможность складирования оружия, боеприпасов в пойме реки Логар сочетается с наличием в ней дорог и маскировкой караванов – «зеленкой», под обеспечением, скорее всего, местной агентуры проводки караванов.

– Ты разглядел ее с вертолета, Валера?

– Кого?

– Агентуру!

– Никак нет, товарищ подполковник! Но без агентурного прикрытия я бы не решился вести караван к столице, где натыканы войска шурави и «зеленых». Дуракам не платят хорошие деньги за караванные проводки, товарищ подполковник.

– Хм… Не дерзи старому подполковнику! Продолжай!

– Предположительно, противник исходит из принципа, что подтягивание караванов к магистральным коммуникациям опасно. Их движение на равнине, так или иначе, контролируется нами, поэтому, полагаю, что в районе Хоши имеются склады с оружием. Дальнейшее движение военных грузов к конечным «потребителям» осуществляется на вьючных животных мелкими партиями с предметами торговли на рынках. Для маскировки.

– Хорошо, Валера! Условно соглашусь с тобой. Ну, а дальше что?

– Дальше?

Понимая мое настроение на атакующую тактику в отношении караванных проводок, Михаил Федорович, заставлял меня анализировать ситуацию. Безусловно, ему хотелось убедиться в качественном продумывании операции по перехвату караванов, обоснованности аргументов, которые бы имели право на жизнь.

– Если командование не торопит нас на совершение сиюминутных подвигов, товарищ подполковник, считаю необходимым ориентировать агентурную разведку на конкретную информацию по нашей задаче. В первую очередь, имею в виду ХАД!

– Это ж… – вмешался было Иван Комар – командир дивизионных разведчиков.

– Так точно, Иван Геннадьевич! Информация ХАД носит скользкий и, зачастую, опасный характер, порой не соответствует действительности вообще, но она имеет оперативный плюс – быстроту прохождения к нам! Что мешает нам процеживать ее через факторный анализ, уточнять у «каскадеров» и реализовывать немедленным образом? Летать вслепую, рыская по дорогам и мандехам – бесполезный номер. В этом убеждаемся всякий раз, как только возвращаемся с барражирования по «духовским» местам. Впрочем, как и сейчас!

– Это так! – произнес начальник разведки, прикуривая сигарету.

– Чего скрывать, товарищ подполковник? Дразним «духов» пролетом авиации в их глубоком тылу, раскрываем свои намерения, вызываем реакцию мер противодействия. Они наблюдательны и очень осторожны! Или мои рассуждения, Иван Геннадьевич, выстраиваются не в этом русле?

– Чего уговариваешь, Валер? – отмахнулся Комар. – Товарищ подполковник, на мой взгляд, доводы Марченко убедительны.

– Есть предложения, Иван? Выкладывай!

– Предлагаю высказаться командиру группы! На караван идти ему!

– Хм, давай, Валерий Григорьевич, быстро и без авантюрных намерений! У меня и без этого голова болит.

Откинувшись на полог палатки, Михаил Федорович приготовился слушать предложения по выходу дивизионной разведки на караванные маршруты с целью перехвата караванов. Командиру дивизии генерал-майору Рябченко нужен результат! Результат нужен был и командующему 40-й армией!

– В этой операции предлагаю работать двумя группами. Одна идет на караван и действует в интересах реализации информации, другая – на «вертушках» прикроет захват. В случае необходимости ее же выводим на досмотр. Привлечение «брони» – отдельный разговор, в зависимости от ситуации. Ночью бронетехникой страхуем выход групп из заданий или рассредотачиваем внимание «духов» от наблюдения за целью.

– То есть?

– Отвлекаем от группы, попавшей в форс-мажорные обстоятельства.

– Ну, да! – прервал начальник разведки. – Если группу зажмут, а время идет на секунды… Понимаешь, о чем говорю?

– Так точно!

– Пока «броня» подтянется к группе, от нее ничего не останется. Хорош каламбурчик, да?

– Хорош, товарищ подполковник! Действительно, роль «брони» в операции не просматривается – далеко и не успеет! Таким образом, обсуждение вопроса агентурного сопровождения действий разведгрупп в тылу противника становится темой номер один!

– Опять за свое…

– Что имеется в виду? Без агентурной поддержки местного населения, среди которого мирных жителей, в принципе, нет, – не обойтись! Мужское население либо в горах, либо в кишлаках в виде ополчения из пацанов и вполне здоровых стариков. Они чертовски опасны!

– И «духи», зализывающие раны, – добавил Ленцов.

– Да, и раненые душманы! Мы не вписываемся в их понимание о добре и зле, значит, наши отечественные разведывательные органы не войдут с ними в контакт ни при каком развитии событий – только через ХАД. Значит, искать контакты и выходы на источники информации в полосе караванных проводок среди местного населения следует именно через ХАД, где, впрочем, все продается и покупается! Информация – тоже! Выходы «хадовцы» найдут! Они есть! В чем я убедился в последний раз, доставляя пленных душманов в их отделение «беспеки» не далее, чем неделю назад. Помните, товарищ полковник? Так вот! Одних «духов» саурские революционеры пытали изуверскими методами, другие «духи» сидели рядом и улыбались – значит, свои!

– М-да-а-а, Валера, понимаю, но ближе к делу.

– Есть к делу! Условия нашей работы имеют ряд особенностей, связанных с караванными проводками ночью! Именно ночью!

Скривившись, словно от зубной боли, Михаил Федорович вскочил.

– Ты советский человек, Марченко? А?

– Так точно, товарищ подполковник! Взращен комсомолом и воспитан партией! Офицеры едва сдержали смех от моей, если не хулиганской, то вызывающей, выходки.

– Так почему же не понимаешь простой истины на «блюдечке с золотой каемочкой»!

– Я…

– Слушать начальника разведки, товарищ старший лейтенант! Учи вас, учи, о чем можно говорить, а о чем – нельзя! Запомните все! Особенно ты – авантюрист! Афганская агентура не наша с вами ком-пе-тен-ция! Понимаешь, чудак-человек? Не на-ша!

«По-о-несло дядю Мишу… Хотя, чего уж пенять? Агентурное сопровождение разведгрупп в «духовском» тылу за один день не решается. «Гэрэушники» в этой работе беспомощны, «кэгэбэшники» в военные дела не лезут – их интересует политическая информация для Москвы. Нравится кому-то или нет, выходит – ХАД! С ней, правда, надо работать аккуратно!».

Итак, рассуждаем! От трассы Кабул – Кандагар до полосы разведки, в пределах которой планируются засадные действия двумя-тремя разведгруппами одновременно, более тридцати километров. Начальник прав! Это расстояние! «Броня» не успеет поддержать ни одну из групп, оказавшуюся под ударом. «Духи» «пройдутся» по ним быстрее, чем бронетехника подтянется для оказания помощи, тем более, информации о противнике – никакой. Какие отряды? Сколько? Места дислокации? Ничего, кроме общих или противоречивых данных! Сунемся без страховки в душманский рассадник, «бородатые» оторвут нам головы и не поморщатся. Опять же, рассчитывать на результат по перехвату караванов можно лишь ночными засадами! В этом я был убежден!

– Чего молчишь? Рассказывай! Как сработали на досмотре?

– А? «О чем это он? – недоуменно взглянул на начальника, – Ах, да…» – Нормально, товарищ подполковник, пойдет. Вертолетчики придумали «изюминку». Молодцы!

Михаилу Федоровичу понравился мой доклад о «психической» атаке боевых вертолетов. Не упуская инициативы, подмигнул Комару, мол, поддержи, Иван.

– Товарищ подполковник…

– Ну, что еще?

– Оставлять группу на ночь без прикрытия, действительно, опасно! В душманском гадюшнике никто не поможет и схарчат нас с удовольствием! Но и выходить на системный перехват караванов без ночного поиска – пустое дело. Если не возражаете, возьму на захват Перькова, а Перепечин подстрахует на «вертушках».

– Но Перьков же не летал в район, – встрепенулся начальник.

– Ночью все кошки серы, товарищ подполковник, а у Паши – хватка. Разберемся!

– Все же настаиваешь на ночь?

– Так точно! – я посмотрел Михаилу Федоровичу в глаза.

– Подумаю, авантюрист! Ох, и авантюрист ты, Марченко!

Перелом в настроении подполковника Скрынникова в пользу подчиненных при обсуждениях боевых заданий происходил в минуты, когда он убеждался в правоте и силе духа собеседника. Начальник разведки понимал, что предложения командиров разведгрупп рождались не с «кондачка», а в результате практической работы в засадах и аналитических исследований результатов.

– Глубоко не полезу, товарищ подполковник, высажусь минут за двадцать до наступления темноты, осмотрюсь, понюхаю воздух и за полтора часа выйду к месту засады.

Уткнувшись в «пятидесятку», Михаил Федорович раздумывал.

– На что бы еще обратил внимание, товарищ подполковник! Смотрите карту – сужение рельефа между хребтами. Именно здесь дороги, собираясь в «пучок», создают условия блокирования в узком проходе нескольких путей одновременно.

– Существенно! – кивнул Михаил Федорович.

– «Капкан», товарищ подполковник! «Душманский капкан». Основной вид «духовской» тактики в отношении нападений на колонны наших войск! Обратили внимание! А что? Клин вышибают клином! Сработаем «духовской» методой!

– ?..

Засадные действия обсуждались долго. Еще не раз подполковник Скрынников вскакивал, потрясая кулаками, пока у старшины Андрейчука не появилась мысль:

– Пора ужинать, товарищи офицеры, стынет же!

Утро следующего дня принесло ожидаемые вести – две разведгруппы готовятся к засадным действиям. Моя – основная – действует в засаде, Александра Перепечина – страхует на «вертушках».

С командиром вертолетной группы отработали пролет над душманской территорией таким образом, чтобы у противника не сложилось впечатление о ведении русской авиацией разведки. Взлет осуществили двумя парами в строго рассчитанное время. В иллюминатор я отслеживал прохождение ориентиров, помеченных на карте, ситуацию в полях, кишлаках, чтобы иметь представление о плотности населения с уходом светлого времени суток.

На бреющем прошли ориентир поворота в район предстоящих действий – перекресток дорог южнее кишлака Сангархейль, и левым виражом вошли в зону задания. Таким образом, завершили условную «петлю» пролета над контролируемой душманами территорией, чтобы им сложнее было «привязать» вертолетную группу к нашему заданию.

Вечернее солнце клонилось за гребень хребтов, разбросав по долине жутковатые тени, вызвавшие мурашки на теле. Бр-р-р.

– Внимание, парни – собраться! Прибываем!

Я поднял руку – сигнал: «Приготовиться!». Группа превратилась в механизм со взведенной пружиной. Встретившиеся взгляды – мой и командира звена вертолетов – были в едином порыве…

«Как там? В порядке?» – спрашивал мой.

«Подходим», – кивнул «звеньевой».

– До встречи, ребята!

Сжатыми кулаками экипаж пожелал нам добра.

– За успех нашего дела – безнадежного! – бросил в след командир.

– За успех!

В салоне склонился к Перькову.

– Внимательней за тылом, Паша, «духи» очень быстры! Не спеши! Старайся все видеть!

– Понял, Валерий Григорьевич.

Трудно представить следующую минуту – там, на земле! И будет ли она вообще? Вперед! Группа выскочила за борт вертолета и заняла положение к бою. Вертолеты ушли маршрутом, не создавая в окружившей нас пустоте впечатления выброски группы разведчиков в солончаковой степи Гумаран. Мы лежали в прогорклой пыли, ощетинившись стволами, и вдыхали запах звенящей вокруг тишины. Сейчас группа должна превратиться в тень, чтобы вместе с другими тенями скользить к горушке в треугольнике трех кишлаков.

На востоке темнеет быстро, отчего не всегда улавливается грань превращения сумерек в непроглядную ночь, и тишина становится звонче, опасней, вызывая дрожь в напряженном теле. Я вел группу к расщелине, образуемой вершинами на участке трехсот – не более метров, куда стремился «пучок» многочисленных дорог и тропинок.

Меня интересовала вершина с отметкой 2102 метра. Она вскинулась между ближайшим к нам кишлаком – на севере – и горой Срегар, в две с половиной тысячи метров, – на юге. Именно ее я выбрал для засады, полагаясь на господствующее положение над местностью, что позволяло контролировать выход из ущелья.

После десантирования не торопился: адаптировал группу к темноте, звукам солончаковой степи – свидетельницы тайного вторжения. Оценил расстояние до ближайшего к нам кишлака, уверился в «подушке» безопасности, которую создавал всегда, когда предусмотрен контакт с противником. Учел направление ветра – турбулентной воздушной массы, вырывавшейся из горловины ущелья на открытое пространство.

Притерлись к обстановке, подышали воздухом, насыщенным запахом верблюжьей колючки и чем-то еще, похожим на полынь приволжских степей. «Пожалуй, в лоб не полезу. Сориентирую дозор на хребет, где скроемся в тени, отбрасываемой гребнем – верхним контуром гряды».

– Пригляделся, Ксендиков? Подышал?

– Так точно!

– Забирай правее и осторожно сближайся с горушкой! Не торопись! Азимут – девяносто. Дальше три тысячи метров… Высота, обращенная плоским откосом к нам, – место засады в соответствии с решением! Дальше – сигналами.

– Понял.

– Давай!

«Оторвавшись» от группы, дозор пошел по условной кривой, обозначенной при уточнении порядка сближения с объектом засадных действий. Постепенно втягиваясь в тень, образуемой гребнем гряды, растворились в ней, потерялись для противника…

Сложный период втягивания в задание обострял рефлексы внешними факторами. В первую очередь – звуковыми! Порыв ли ветра, вой шакалов, крик ишаков кидали тело на земле, шлифуя реакцию самосохранения, данную человеку природой. Тренировки! Тренировки! И еще раз – тренировки на базе шлифовали мастерство выдвижения к объекту интересов.

– Как, Есаулков?

– Нормально. «Молчим».

Молчим! Это значит, в эфир не выйдет сигнал тангентой, не сорвется фраза: «В порядке». Молчим – целее будем!

Тишина становилась звонче, опасней – не тишиной, а волчьей повадкой «духов» красться в густой темноте остывающей ночи. Мы уже вышли к «связке» дорог, входивших в расщелину «пучком», как я их условно назвал, увидев с борта вертолета.

Расщелина – это суженное пространство в несколько сотен метров, образуемое расположенными напротив друг друга хребтами. Вершина левого, ближнего к нам хребта, – место засады на караван противника. Если ночью караван пойдет, мимо нас не проскочит. Северную ли он выберет дорогу относительно нашей вершины или южную, значения не имело – караван обречен на любом маршруте. И вот почему. Изюминка состояла в том, что какой бы путь ни выбрал старший каравана (караван-баши) после выхода из ущелья: северный ли, южный, караван пойдет мимо нашей горы. Северный? – Караван окажется между засадной группой и кишлаком, до которого два километра открытой степи. Внезапным огнем из засады нанесем ему невосполнимый ущерб и добьем в чистом поле. Уйти ему некуда! Правда, в этом сценарии есть существенное дополнение – возможная поддержка населения кишлака (местного ополчения) охране каравана. То есть, мной не исключалась совместная атака жителей кишлака и прикрытия каравана. Это бы создавало определенную проблему, но все-таки не очень большую. Противник мог нас атаковать с одного направления, консолидировано, но только с одного.

Если караван пойдет южным маршрутом, тем более он обрекался на гибель, причем, без вариантов. Он окажется зажатым кинжальным огнем в расщелине, где ему никто не поможет! Без возможности маневра, отхода назад, движения вперед, сопротивления под огнем сверху путь один – к Аллаху. При этом развитии событий местное ополчение может тоже включиться в поддержку попавшего в засаду каравана, тем более, среди боевиков прикрытия могут быть выходцы из района действий. Но помощь каравану придет позднее! «Духам» надо будет разобраться в ситуации, выйти на рубеж атаки, что неудобно с точки зрения положения их кишлаков на местности. Мы же выиграем время и будем его тянуть до прилета «вертушек» с резервной группой Александра Перепечина.

Таким вот вырисовывался расклад предстоящего боя. В случае, если караван пойдет! Нет? Снимемся перед рассветом и уйдем в квадрат эвакуации на базу и будем ждать следующего раза, чтобы сработать как надо. Наша работа без агентурного сопровождения борьбы с караванами сводилась к принципу: «повезет – не повезет».

Справа открылась «изюминка» засады – расщелина, таившая противнику «капкан». Попавшему в нее каравану она не оставляла не единого шанса на благоприятный исход. Втянулся? И все!

– Товарищ старший! Караван!

Сержант не ошибся, он был тысячу раз прав! Из ущелья, тяжело переваливаясь на ухабах, вышла «бурубухайка». Рассматривая колоритный объект в пылающей полоске зари, прошептал: «Быстрей же, быстрей!» Подсознание реагировало на психоэмоциональное состояние – опасность! Цель!

Между тем, видавшая виды развалюха, отплевываясь черным выхлопом несгоревшего топлива, вышла на финишную прямую выставленного ей «капкана»! Она шла в него с каким-то даже достоинством, увлекая за собой караванную проводку. Следом шли верблюды, груженые поклажей бордового цвета, тюками, зашвартованными ремнями из кожи. За «королями пустынь» скрипели гужевые повозки, запряженные лошадьми. Седевшие на них всадники, покачиваясь в седлах, явно боролись со сном. Тяжела, видно, душманская доля! Ох, тяжела!

Вьючную тяговую силу сопровождало свыше двух десятков вооруженных людей, одетых в темные широкие одежды. Они в такой же полудреме брели по обочинам пыльной дороги, восстанавливая силы от изнурительного пути через горы. Усталость душманов расценил хорошим признаком, указывающим на их меньшую боеспособность и реакцию в оказании сопротивления.

Далее шли трактора с прицепными тележками – не большие, но юркие машины, способные тянуть свыше тонны полезного груза. Вон и «хвост» «духовской» «ниточки» – три пикапа. Они вышли из ущелья, освещенного лучиком солнца, скользнувшего из-за снежных вершин Гиндкуша.

– В порядке, Игорь?

– Еще повоюем, товарищ старший лейтенант! – усмехнулся Нищенко.

– Держись, дружище, я – к Азарнову.

Несколькими рывками перебежал к командиру третьего отделения.

– Караван на подходе, Андрей, собраться в «кучку». «Тянет» его попугайского вида развалюха. Обычная! Скорее всего, «духам» ничего не осталось, как задействовать ее после преодоления перевала километрах в двадцати отсюда.

– Караван-то большой, товарищ старший лейтенант?

– Серьезный, Андрей, дай Бог, «проглотим»! Работаем по заданию! «Трассером» «снимаю» водителя – сигнал атаки каравана! Ты же – из «Мухи» (РПГ-18) «гасишь» последнюю машину, чем наглухо закроешь «капкан». Разумеешь?

– Так точно!

– А там «вали» сопровождение каравана! Не позволяй ему поднять головы, но аккуратно – одиночными. И, как поется в песне, – «пишите письма мелким подчерком»! Гуд?

– Понял.

– Все! Я с Есаулковым – правее тебя, «148-ю» – на прием.

Взглянул на ориентир – кусок известняковой породы. Как только «голова» каравана его достигнет, выстрелом просигналю начало атаки.

Вряд ли догадывался «водила» в тюбетейке, вышитой золотой канителью, жемчугом ли, бисером, что, втянувшись в расщелину, лишится маневра. Назад дороги не было! Ее закроют верблюды, трактора с тележками, которые двигались следом. Все единицы караванной проводки лишались возможности развернуться назад, чтобы принять боевое положение при атаке засадной группы, уйти от огня с обеих вершин, образующих узкий проход.

Выводы из оценки обстановки не вызвали сомнений. Если не изменится скорость движения каравана и он последует в том же темпе, внезапному огневому воздействию подвергнется большая часть каравана. Остальную же его часть, оставшуюся за горловиной «капкана», уничтожит группа Перькова.

Оптимизм имел основание. Была нужная плотность единиц караванной проводки (структуры). То есть, дистанции между машинами, ишаками, верблюдами, лошадьми – всеми вместе взятыми. Именно они войдут в полосу наибольшего поражения стрелковым оружием и ручными гранатами с гребней хребтов. Время было еще прикинуть, внести уточнение! Его не было на непозволительную роскошь – дрогнуть, усомниться!

Время – 6.30. Взлет авиагруппы через десять минут. Строить иллюзии в отношении техники, привлекаемой душманами к перемещению грузов из-за границы, пустой разговор. Ее роль не всегда заключалась в скорости движения и, зачастую, сводилась к задаче – доехать до конечного пункта разгрузки, а там – хоть и «не рассветай»! Это устраивало лиц, формирующих караваны в Пакистане, и тех, кто встречал их на афганской территории. «Собака лает – караван идет!». Мудрая восточная поговорка отражала истинную ментальность местного населения, жизнь которого выстраивалась волей Всевышнего.

«Духи» задействовали машины на отдельных участках маршрута, в нашем случае – конечных, что навевало на размышления о наличии в ущелье перевалочных баз и пунктов, где аккумулировались оружие, боеприпасы, средства связи, медикаменты. Позднее это «добро» «расфасовывалось» по отрядам и формированиям, представляя реальную угрозу советским войскам.

Где же, где агентура КГБ, ГРУ, военной контрразведки, прочих «экзотических» и «секьюритических» структур, которые бы занимались добыванием сведений по душманским проводкам?

Между тем, «борцы за веру» отрешено брели по обочинам дороги, не замечая ни техники, карабкавшейся по камням расщелины, ни выбившихся из сил животных. Они шли, «прижавшись» к верблюдам, лошадям, мулам, выбрав место в походном порядке каравана. Скорее всего, из житейских соображений, чем из интересов охранных функций – меньше пыли, выхлопа газов. В поклаже животных из ярких цветов имелись вода, питание, спальные принадлежности на ночь – удобно и все, как у людей!

В данном случае для нас не имело значения распределение обязанностей в составе проводки – обеспечение, сопровождение, охрана каравана. Все они совместно отвечали за его доставку в пункт назначения адресату, который был известен только караван-баши. Отлично вооружены, подготовлены, злы и кровожадны.

Обеспечение каравана в широком смысле слова – это его живучесть на пути следования по афганской территории. Оно «привязано» к нему системой правил и направлено в интересах агентурного сопровождения, привлечения ополчения, вывода каравана на безопасные маршруты. Исходя из тактических соображений, группа обеспечения в задачах проводки имела более широкие и глубокие функции, нежели охрана каравана.

Функции охраны относительно объекта прикрытия, прежде всего, подразумевали ее боевое предназначение и непосредственную безопасность каравана. Во имя его спасения охрана будет биться до последнего моджахеда.

Итак, замыкание каравана «вписалось» в зону воздействия огня засадной группы. Это начисто лишало караванную проводку возможности маневра, принятия боевого положения, противодействия и выхода из создавшегося положения. Более того, противник оказывался в ситуации полной неспособности атаковать нас с фронта или обострить ситуацию на уязвимом правом фланге.

«Бурубухайке» осталось пройти метров двести до рубежа, служившего началом атаки. За ней, чуть приотстав, «плыла» вереница верблюдов, компактно втянувшись в дефиле, потом шли трактора, пикапы с двумя ДШК в грузовых отсеках. Караванные единицы «вписались» в границы участка сплошного поражения, в пределах которого огонь засадной группы сконцентрируется на охране с задачей ее уничтожения в первые секунды боя. Таким образом, «духи» попадали в их же классически расставленный «огневой мешок» – «душманский капкан», как его называли мы, разведчики!

Зафиксировал взгляд на цели – водителе. Рядом сидел пассажир в лунге белого цвета – не иначе караван-баши! Вид достойного уважения душмана не ввел в заблуждение, указывая на него как на представителя звена управления в цепочке поставки грузов в Афганистан. Выбирать не приходилось – его первым и валю! Еще немного, еще чуть-чуть! Нельзя оставлять «хвост» за горловиной участка сплошного поражения! В противном случае, он выпадет с линии огня разведчиков, и отрезанные «духи» могут решиться на сопротивление не контролируемым маневром с тылу, флангов. Поэтому отделению Азарнова вменил в обязанность – блокировать замыкание каравана, чтобы лишить его действий.

– Товарищ старший лейтенант, Баравков на связи, – шепнул Есаулков.

– Слушаю, «11».

– «Духи, «03». До двадцати «штыков» вышли из кишлака.

Та-ак, сволочи, взаимодействуют… Опять же, все как у людей… На часах – 6.40. Вертолетная группа – в воздухе. «Эх, была – ни была!»

– «11», «горбатые» в пути. Подпусти метров на сто и – с Богом – вперед! Раньше нашей атаки себя не обозначай.

– Понял, «03».

В открытый эфир? А ну, засекли? Не-е-е-ет, поздно! Роли не играло! Караван втянулся в узкую часть расщелины, оказавшись в полосе кинжального огня засады. Если «духи» и слушали эфир, среагировать не успеют. Вот они все – «бурубухайка», вереница животных, охрана с монотонно-зомбирующим шагом и китайскими АК на плечах… Караван в западне! Время!

– «10», готовность! Прием.

– Понял, – ответил Перьков.

Утомительно тревожны последние секунды перед атакой! Неприятный холодок в животе, стук собственного сердца, рвущего на груди тельняшку… Однако пора! Мушку проверенного в боях АКМС совместил с прорезью прицела, «наложив» условную линию выстрела (расстояние 100 – не более) на белую чалму караван-баши, затем – водителя. Пару движениями потренировал перенос огня с одной цели на другую и, окинув крайним взглядом караван, нажал на спуск автомата.

Караван-баши с водителем уткнулись в панель приборов. Глухие выстрелы ручных противотанковых гранатометов подгруппы Азарнова разнесли «бурубухайку» и пикап, замыкавший колонну. «Душманский капкан» закрылся! Автоматные очереди смели кучку «духов» охраны и сопровождения. Упавшие под пулями животные перегодили дорогу колесной технике, ставшей легкой добычей для поражения удобными в этих случаях РПГ-18 («Мухами»). Свыше десятка душманских тел лежали там, где их настигла смерть в первые секунды атаки. Раненые ползли с линии огня, пытаясь найти укрытия за трупами животных, камнями, опрокинутыми тележками тракторов.

Уничтожение живой силы противника определено второй целью операции. «Духовская» колонна превратилась в жалкое зрелище!

– «12-му», «13-му», контролировать расход боеприпасов, – скомандовал Нищенко и Азарнову.

Раненые душманы и те из них, кто не попал под смертельный огонь засады, предприняли попытку сопротивления. Из неудобного положения – снизу-вверх отстреливались одиночными выстрелами, рассчитывая, вероятно, на поддержку ополчения. «Подавить сопротивление, иначе организуются на правом фланге!» – мелькнуло в голове.

– «13», ты под огнем! Не видишь, что ли?

– Вижу.

– Добивай, если видишь! Бьют из-за вьюков и трупов лошадей.

– «03», обходили слева, сосредоточился на них.

– В порядке?

– Да.

– «Гаси» этих, по тебе ведется огонь.

– Понял.

Тех душманов, кто отстреливался в секторе Нищенко, нам с Есаулковым не достать. Мешали трупы погибших животных.

– «11», что у тебя? – запросил Баравкова.

– «Душары» залегли, оценивают ситуацию, бой слышат, но мер не предпринимают.

– Та-а-а-к, Гена, не жди, когда к ним придет решение, как действовать дальше! Оценивают ситуацию, думают, что происходит у них за горой. Может, ждут подкрепления. Отслеживай их шевеление и докладывай изменение обстановки.

– Понял, «03»!

Баравков контролировал ситуацию с опасного кишлачного направления, но фактор внезапности атаки уже проходил, минут через пять ополчение поймет, что ему надо делать, несмотря на то, что в его составе в основном пацаны лет шестнадцати и старики. Они чертовски подвижны и смерти не боятся – лезут напролом.

– «12», «духи» за «бурубухайкой», не спускай с нее глаз.

– Вижу! За нее стащили раненых.

– Придут в себя, откроют огонь. «Мухой» сработай под машину, рикошетом ударит по ним.

– «Смальну».

Бухнул ручной противотанковый гранатомет. Камни, щебень косвенным поражением смели укрывшихся за машиной «духов».

– «03», я «11», прием.

– Слушаю, Гена.

– «Духи» двумя группами по десять-двенадцать бойцов вышли от кишлаков.

– Действия первой группы?

– Кажется, собираются в атаку.

– «Кажется» – не в счет, черт бы тебя побрал! Оцени их действия!

– «03», по всем признакам – собираются в атаку.

– Расстояние?

– Метров шестьсот.

– Готовь дымы – «вертушки» на подлете.

– Понял вас.

«Ориент» показывал 6.55. Вертолетная группа вот-вот должна появиться на горизонте, пора ее выводить на цель. «Духи» пытались деблокировать караван.

– Связь с «вертушками», Есаулков.

Связист протянул гарнитуру станции для связи с авиацией.

– «Заря», «Заря», я – «03», прием.

Сквозь шипящий шелест эфира расслышал голос командира звена:

– Я – «Заря», прием.

– «Заря», веду бой с «духовской» «ниточкой» в координатах… С направления Хоши атакован тремя группами «духов» до пятнадцати человек в каждой. На площадку с координатами… высади досмотровую группу для загрузки на борта захваченного оружия. Там наши! Себя обозначат оранжевым дымом, прикроют посадку. Как понял? Прием.

В эфире – тишина. Командир авиаотряда анализировал ситуацию, понимая, что эвакуация группы пошла по иному сценарию, а сложившаяся у нас обстановка увеличила риск потери экипажей. Но вертолетчик настроен решительно.