Как Путин сделал российскую армию современной и смертельно опасной

События 2014 года (присоединение Россией Крыма и последующее «невидимое вторжение» на восток Украины), а также помощь Москвы Башару Асаду говорят о растущей напористости российской внешней и стратегической политики. За последние пять лет президент Владимир Путин провёл модернизацию и реструктуризацию вооружённых сил России, обеспечив её технические возможности и укрепив уверенность в её возможностях. Однако западные аналитики утверждали, что российская военная реформа породила «бумажного тигра», а то и полностью провалилась.

Подобная непродуманная критика российской военной реформы вызывает серьёзное беспокойство. Сколь бы несовершенной ни была программа модернизации, запущенная Путиным после грузинской войны 2008 года, она расширила возможности российских военных. Как оказалось, на сегодняшний день российская армия оснащена и способна к ведению современных боевых действий лучше, чем когда-либо с момента распада Советского Союза. В то же время вооружённые силы многих крупных членов НАТО провели урезание соответствующих бюджетов и сокращение численности.

Безусловно, некоторая критика российской реформы оправдана – нереалистичными представляются планы относительно постройки тяжёлых авианосцев без необходимых верфей и вспомогательных помещений для их облуживания, новых стратегических бомбардировщиков Ту-160М2 и более двух тысяч танков Т-14 «Армата». Кроме того, увеличение числа контрактников может оказаться более проблематичным, чем казалось раньше. Не исключено, что резкое падение цен на нефть и газ не позволит России и дальше проводить масштабные реформы.

В то же время, несмотря на недавно наметившуюся тенденцию к росту оборонных расходов у некоторых членов НАТО, на протяжении большей части последнего десятилетия многие страны альянса сократили свои вооружённые силы и снизили их возможности. Эта ситуация только начинает переламываться, о чём говорит, например, случай Нидерландов, которые сначала сняли с вооружения свой основной танк, а затем вернули его обратно.

На самом высоком уровне с 1991 года находится активность российского военно-морского флота (особенно подводных лодок Северного флота), что подтолкнуло Соединённые Штаты восстанавливать свои объекты в исландском городе Кефлавике для возможности применения нового противолодочного самолёта P-8A Poseidon.

Министр обороны Сергей Шойгу восстановил крупномасштабные внезапные учения в советском стиле (подобные тем, что проводились в Южном военном округе две недели назад) в качестве индикатора готовности. Патрулирование стратегическими бомбардировщиками выросло и по частоте, и по дальности полётов. Действия «зелёных человечков» в Крыму стали доказательством роста эффективности специальных сил России. Значительная операция межвидовой группировки войск в Сирии – обладающей способностью «обнаруживать, стрелять и обеспечивать снабжение» на земле, на море и в воздухе – также свидетельствует о росте соответствующих российских возможностей.

С точки зрения географии российская военная реформа вроде бы не должна волновать австралийских чиновников, ответственных за формирование политики безопасности. Однако необходимо помнить, что Россия по-прежнему является сильным игроком в Азиатско-Тихоокеанском регионе. Об этом говорят масштабные военные учения между российскими и китайскими силами, их сотрудничество в области кибер-безопасности, участившиеся полёты стратегических бомбардировщиков в районе Гуама и даже западного побережья США. Кроме того, в январе прозвучали сообщения о том, что Россия доставила некое оружие на Фиджи, что свидетельствует о росте стратегического присутствия Москвы в южной части Тихого океана.

Вмешательство Путина в сирийскую ситуацию представляет пример конфликта австралийских и российских стратегических интересов. Австралийские ВВС совершают боевые вылеты в районе, где действуют не только самые современные российские боевые самолёты Су-35 и Су-34, но возможно, и система ПВО С-400 «Триумф». Пересечение путей России и Австралии на Ближнем Востоке должно стать серьёзным напоминанием о том, что результаты российской военной реформы могут сказываться на австралийском военном планировании.