Если армия молчит, за нее говорят другие

Военная пресса должна представить военнослужащих как служащих государства, которое обязано защищать граждан России независимо от этнической и конфессиональной принадлежности.

Достаточно очевидно, что и сегодня этнополитическая ситуация на Северном Кавказе содержит значительный конфликтогенный потенциал. До сих пор мы пожинаем плоды радикальной попытки навязать нам либеральную манеру ведения внутренней и внешней политики: распад Советского Союза, последовавший парад национальных суверенитетов, возникновение националистических и национал-сепаратистских движений вывели конфликтность в открытое состояние, противоборство с федеральным центром под лозунгами «национального дома» и «восстановления исторической справедливости».
Понадобились горькие уроки двух чеченских конфликтов, чтобы российское общество отвергло навязанные представления о «гордых кавказцах» и «солдатах империи с рабской психологией».

Российская либеральная пресса начала 90-х годов приложила немало усилий в диффамации советского прошлого. Она преследовала целью не столько объективный анализ исторических коллизий, сколько утверждение необратимости распада в настроениях бывших советских граждан. В азарте сокрушения государства демократы первой волны умышленно или неумышленно просмотрели процесс зарождения и распространения на Кавказе воинствующего национализма, русофобии, ваххабизма и других экстремистских течений, угрожающих территориальной целостности и политической стабильности России.

Лишь к концу 90-х годов позиция однозначной поддержки национал-сепаратизма, защиты прав человека и права нации на самоопределение, хотя это далеко не одно и тоже, перестала доминировать в общероссийских СМИ - впрочем, не сошла полностью на нет. Понадобились горькие уроки двух чеченских конфликтов, потери жизни десятков тысяч людей, страданий русских и русскоязычных беженцев, чтобы российское общество отвергло навязанные представления о «гордых кавказцах» и «солдатах империи с рабской психологией».

Разрешение этнополитических проблем во многом связано с информационным обеспечением, презентацией общественного мнения, адекватной логике событий, так как пресса в состоянии создать картину мира, чтобы требовать соответствия реальных фактов этому образу. Ограничение права граждан на получение информации, манипулирование общественным мнением давно стало «притчей во языцех», однако, оно не достигало такой степени пренебрежения государственными интересами, сокрытия истины и откровенного политического шантажа, как в подаче этнополитических проблем.

Роль военной прессы в период, последовавший за распадом СССР, т. е., когда нынешние кавказские республики начали формироваться, была, к сожалению, индифферентной, отстраненной от активного участия в восстановлении информационного пространства и доведения до общества позиции армии как государственного института. Это было обусловлено давлением внутренних проблем: организационными изменениями, поддержанием боевой готовности, борьбой с неуставными отношениями, решением многочисленных социальных и социально-бытовых проблем военнослужащих.

Однако, если армия молчит, за нее говорят другие.

Героизм российской армии не позволил локальному внутричеченскому конфликту принять характер широкомасштабной Кавказской войны конца XX века, к чему стремились национал-сепаратисты и их покровители в России и за рубежом. С тех пор военная пресса определяет свои задачи в том направлении, чтобы демонстрировать государственную оценку этнополитической ситуации, рассмотрения ее в контексте политической стабилизации и укрепления российской государственности. Формально российская армия не может удовлетвориться инерционным сценарием, когда не будет ни мгновенного развала армии, ни дезинтеграции, но и не будет заметного улучшения, перехода армии и государства на позиции адекватного ответа вызовам глобализации.

Чтобы добиться конструктивных изменений в этнополитической сфере, военная пресса должна активнее вести поиск общенациональных приоритетов. В этом смысле ее роль является крайне ответственной. Этнополитический конфликт связан с территориальными, историческими, культурно-психологическими претензиями противоборствующих сторон и военная пресса должна выполнять роль третейского судьи, ставя целью содействовать переходу конфликта в договорное состояние, представить военнослужащих как служащих государства, которое обязано защищать граждан России независимо от этнической и конфессиональной принадлежности.

Военная пресса, несомненно, озабочена проблемой падения престижа военной службы и, соответственно, возрождением авторитета армии в новых условиях, осознанием ее консолидирующей силы, что связано с миротворческой и защитной функциями. Вместе с тем, должен последовательно реализовываться тезис о том, что армия является проводником государственной национальной политики, обеспечения условий для мирной и созидательной жизни всех народов Северного Кавказа. В работе военных журналистов должен ставиться акцент на военно-патриотическое и патриотическое воспитание как альтернативу этнонационализму. Военная пресса также должна придерживаться позиции политического нейтралитета в анализе электоральных компаний в Северокавказском регионе.

Со временем в работе военной прессы обозначился новый аспект - анализ внешних причин этнополитических конфликтов, влияния спецслужб и экстремистских организаций иностранных государств на этнополитические отношения в Северокавказском регионе. Если руководствоваться принципом «кому выгодно», проводят линию военные журналисты, международный терроризм пытается перевести этносоциальные и этнокультурные противоречия в контекст конфликта цивилизаций, создать единый антироссийский фронт из разрозненных конфликтующих между собой антисистемных структур.
Явно устаревшая оценка «посредственности» военной прессы мешает оценить ее информационный потенциал, который часто превосходит в профессионализме гражданских журналистов и доступе к государственным источникам информации.


Патриотизм в полиэтническом и поликонфессиональном обществе объединяет россиян разного вероисповедания, принадлежащих к разным конфессиям и направлениям, он основан на уважении национальной культуры и истории, общих целях экономического и политического развития. Внешние силы, по мнению военных журналистов, заинтересованы в разжигании этнополитических конфликтов и связанных с ними антиармейских настроений населения. В частности, в свое время обострение внутриполитической ситуации в Дагестане (1999 год) совпало с пропагандистской компанией по отказу служить в российской армии, которая была безуспешно инициирована религиозно-экстремистской оппозицией.

Военные журналисты перестали обозначать только конфликтный дискурс этнополитических процессов. На их взгляд, этнополитические процессы зависят и от факторов социальной микросреды, служебных и бытовых отношений. В материалах, посвященных анализу ситуации в Северокавказском регионе, последовательно проводится мысль о том, что следует меньше употреблять термин «проблемный» по отношению к Северному Кавказу, так как нагнетание проблемности создает впечатление непреодолимости, перманентности кризисной ситуации.

К сожалению, в подобных публикациях не затрагивается в должной мере социально-политический фактор, - может быть из-за опасения нарушить принцип деполитизации армии. Наверное, необходимо внести ясность в тезис «деполитизация», потому что все зависит от того, от какой политики освобождается или оберегается армия, какая приходит на смену изгоняемой или укреплению какой она содействует. Армия ориентирована на защиту общенациональных интересов в таком важном с геополитической позиции регионе как Северный Кавказ. Естественно, военная пресса влияет на политические предпочтения населения с целью поддержки курса высшего руководства страны на восстановление государственности, правопорядка, армии.

Не до конца налажен конструктивный диалог между военной прессой и гражданскими СМИ в создании единого информационного пространства. Военная пресса имеет объективные ограничения влияния на гражданское население: ее используют в качестве источника информации 5-8% населения. Гражданские СМИ имеют гораздо обширный адресат, но преподносят информацию часто в виде сенсации, полуправды, исполнения политического заказа. Как отмечает философ Александр Дугин, «медийное отношение к армии неопределенное. Такое впечатление, что СМИ нащупывает новую интонацию, но все время срываются на старое: либо на привычные разоблачения, либо к бравурному позднесоветскому пафосу».

Такое же положение и в отношениях к военной прессе, за которой с трудом признается право быть не только зеркалом внутриармейской жизни, но и выражать государственную политику. Явно устаревшая оценка «посредственности» военной прессы мешает оценить ее информационный потенциал, который уступает гражданским СМИ в разветвленности корреспондентской сети, но часто превосходит в профессионализме журналистов и доступе к государственным источникам информации.

В полиэтническом Северокавказском регионе высок уровень катастрофических ожиданий. Это отражает падение доверия к государственным институтам, непреодоленность центробежных тенденций, - для перехода к оптимистическому сценарию этнополитических процессов необходимо единое информационное пространство. Ответственность военной прессы возрастает в связи с неоднозначностью этнополитической ситуации. С одной стороны, происходит сужение социальной базы национал-сепаратизма и религиозного экстремизма, с другой, консолидация сторонников антироссийского курса, омоложение состава антисистемных структур.

Как известно, этнополитические конфликты часто возникают в результате элементарного непонимания интересов другой стороны, демонизации ее целей и намерений. Демифологизация этнического сознания, освобождение от этноцентризма и влияния посттоталитарного синдрома постепенно осознается как задача военной прессы.

Позитивное отношение военнослужащих к истории, культуре, религии народов Северного Кавказа расширяет возможности исполнения профессиональных обязанностей и усилению миротворческой функции. Этнополитические процессы нельзя регулировать только репрессивными или контрольными мерами. В условиях современной России возрастает роль государственных институтов в реализации политических, идеологических, информационных способов воздействия на динамику этнополитических процессов.