Блокпост - 13 вызывает "Шторм"
В первые дни 2000 года телевидение показало скорбные кадры из Екатеринбурга — прощание с бойцами ОМОНа, погибшими в Чечне. Диктор напомнил, что в марте 1996-го здесь уже прощались с десятью омоновцами...
«Олег! Ты был самым сильным у нас во взводе. Но свою силу ты всегда применял только для того, чтобы помочь нам, поддержать. Пускай твое доброе сердце всегда подсказывает, когда и где твоя сила нужна.
Семен Путинцев».
(Из выпускного альбома Владикавказского ВВККУ. 1993 год.)
В военное училище внутренних войск Олег Варлаков поступал вслед за братом. Владимир, тремя годами старше, уже не раз побывал в горячих точках со своим батальоном, которым в то время командовал полковник Александр Александрович Чикунов.
«Знакомьтесь, мужики, — братишка мой, вот, к нам поступил». Владимир Варлаков представил Олега своим однокашникам явно не без удовольствия. Выпускники, без пяти минут лейтенанты, уважительно оглядели «первача» — на полголовы выше старшего брата, метр девяносто росту, в плечах — 56-й размер, нога — 47-й, весу — под центнер даже после изнурительных вступительных экзаменов. Одно слово — хорош!
Учился он в охотку. Людмила Михайловна хранит все письма сыновей. Вот одна из первых курсантских весточек Олега.
«Здравствуй, дорогая мама!
Как твое здоровье, как дела с работой? Какая сейчас обстановка в городе? У меня пока все хорошо, даже отлично. Живем с ребятами весело и потихоньку привыкаем к порядку. Только вот сейчас прохладная погода. Но ничего, нам выдали шинели. Если сможешь, вышли что-нибудь из теплых вещей и обязательно шерстяные носки. А то я только здесь узнал, что такое настоящий мороз.
Учимся мы каждый день по три пары, как в школе, но посложней стало. Вчера получили новые шинели, «пэша» и новые сумки сержантские. Володя приходил ко мне. Мы с ним долго беседовали, спрашивал, есть ли у нас проблемы. Мы сказали, что пока нет проблем. Сейчас получил по психологии оценку «четыре» и по тактике «пятерку». Да, мама, получил сегодня твое письмо, дал Володе его прочитать. Очень огорчился, что тебя кладут в больницу...
Мама, ты не беспокойся, мы скоро с Володей приедем, до отпуска нам осталось всего 135 дней. Насчет того, что Володю отправят в какую-нибудь республику, не беспокойся — их уже никуда не отправят, ведь они выпускной курс, должны сдавать госэкзамены. А нас тем более никуда не отправят, мы еще «зеленые» для этих дел. Так что пока не беспокойся. Мама, ты лучше о своем здоровье побеспокойся...»
Обстановкой в родном Ташкенте он интересовался неспроста. Ферганские события лета 89-го были свежи в памяти, владикавказские курсанты тогда помогали наводить порядок в Узбекистане, как было прежде в Сумгаите, Баку, Ереване и Тбилиси. Отстажировались будущие офицеры внутренних войск в горячих регионах так, что, казалось, теперь им сам черт не страшен.
«...У меня все по-прежнему, все нормально. Сейчас у нас сыплет снег, уже два дня идет без перерыва. Каждую перемену играем в снежки, а иногда поймаем ослов и катаемся на них — жизнь протекает весело...
Должен скоро пойти в увольнение, мне за бег на 5 км объявили одно увольнение вне очереди и благодарность. Пробежал я 5 км на третий разряд — с автоматом, с сумками, 9 магазинами и противогазом, в сапогах. Главное, бежали не по равнине, а по небольшим пригорьям. Я бежал с Володей. Он пробежал на второй разряд, а мне не хватило 18 секунд до второго разряда. Но это тоже неплохо, ведь я 5 км первый раз пробежал. Володя от меня такого успеха и не ожидал. Но теперь буду стараться не отставать от Володи.
Мама, как ты там себя бережешь? Ты, давай, не болей. Мы скоро с Володей приедем, осталось 58 дней...»
Когда приезжал в отпуск, в их ташкентской квартире двери не закрывались — гости шли за гостями. Курсант Олег Варлаков среди своих друзей-одноклассников выглядел как генерал среди солдат: не только рассказывал курсантские байки, но и рассуждал о военной службе, о политике, о видах на жизнь будто прожил уже и прошагал ой-ей сколько. А ведь парню не было еще и двадцати...
Курсантские годы пролетели незаметно. Молодые лейтенанты разъезжались. Кто-то будет встречаться на юбилеях — через десять лет, через двадцать. Никогда уже не встретятся на этой бренной земле два однокашника, Олег Варлаков и Андрей Зозуля. Оба погибли в Чечне, оба стали Героями России посмертно...
Брат Владимир тоже подтверждает мысль о том, что Олег был не по годам рассудителен, солиден, серьезен: «Уже лейтенантом Олежка «тянул» как минимум на майора. И не только внешне. Он знал службу, умел руководить людьми, не боялся брать на себя решение сложных вопросов. Во всем был основателен...»
По окончании училища Олег был направлен во внутренние войска суверенного Узбекистана, ведь для России был он, как ни дико это звучит, «иностранцем». Но ташкентец по рождению, он оставался русским по крови, по духу. Среди узбеков он пользовался авторитетом, солдаты относились к нему, как к командиру, с почтением. И все же мыслями он был со своими друзьями по училищу где-то в России. Перевод к новому месту службы из одного государства в другое был невозможен. Оставалось одно — уволиться. Благо, остаются еще в системе МВД мудрые люди, сознающие, что такими кадрами нельзя разбрасываться, пренебрегать. Олег нашел свое место в Екатеринбургском ОМОНе. Немаловажный факт — там, как и в училище, входил в состав знаменной группы. Отобрали не только за стать, за отменную строевую выправку, но и за прочный заслуженный авторитет среди сослуживцев. На омоновском знамени, у которого старший лейтенант Олег Варлаков шел с обнаженной шашкой, начертан девиз «Вера, Честь, Отечество».
С декабря 1994 года отряд стал выезжать в Чечню. Трижды там был Олег Варлаков. Опытные бойцы и командиры провели более 60 боевых операций, более ста тридцати раз отражали вооруженные нападения на свои блокпосты, задержали 49 преступников, изъяли около пятидесяти автоматов, снайперских винтовок и других стволов, 362 гранаты и 452 единицы снарядов и мин, более 43 тысяч других боеприпасов, 39 радиостанций, 24 килограмма наркотиков...
Во время третьей командировки Олега Варлакова в Грозный, а прибыли они туда 5 февраля 1996 года, их отряд сменил нижнетагильских коллег, приняв от них Заводскую комендатуру. Службу несли на трех блокпостах. Один из них — 13-й — и оказался самым несчастливым. К длительной обороне он был мало приспособлен: бетонные плиты создавали только видимость надежности. Несколько прицельных выстрелов из ручного гранатомета, и...
Когда 6 марта командир ОМОНа полковник Владимир Голубых увидел дым над райотделом милиции, а потом не смог вызвать его на связь, он понял, что дело плохо. Наблюдатели, засевшие заблаговременно на многоэтажном доме, докладывали о скоплении чеченских боевиков в промышленной зоне, что находилась буквально через дорогу от отряда. Информация из вышестоящего штаба, с которым еще была связь, и вовсе маловразумительна и неутешительна: в городе повсеместно активизировались бандиты, практически все блокпосты подверглись нападению, находятся в осаде. С его 13-го последовал краткий доклад: «Идет стрельба, видим боевиков».
Деревянные строения и хлипкую баррикаду боевики спалили с нескольких выстрелов из РПГ. В лоб пока не шли, надеясь взять омоновцев измором. От 18-го и 19-го блокпостов бандитов отогнала артиллерия внутренних войск — эти точки были пристреляны, и снаряды легли как надо. А вот с 13-м все оказалось посложнее. Координат его в отряде не было, хотя располагался он на важной дороге в центр города. С помощью простой ученической линейки по карте сориентировали артиллеристов и на эту точку. По сути, вызывали огонь на себя. Рискнули, как оказалось, не напрасно — снаряды ложились совсем рядом, от канонады заложило уши, зато бандитов отогнали.
Утром 7 марта связались с 13-м. Пост был практически разбит и сожжен, но люди, слава Богу, живы. Решили их вытаскивать на броне. У бээмпэшки не поворачивалась башня, не стреляла пушка, хорошо хоть двигатель работал... Поставив дымовую завесу, с третьей попытки удалось проломить кирпичную стену и рвануть в сторону комендатуры. Чеченцы, не ожидавшие такой прыти от измученных долгой осадой омоновцев, машину проморгали.
Но когда машина заскочила во двор комендатуры, радость встречи сменилась отчаянием — не досчитались пятерых, двух омоновцев и трех солдат, которые должны были сидеть верхом на броне...
По первоначальной версии случившееся объясняли тем, что сидевшие на броне просто слетели на землю, когда машина таранила стену. Позже оставшиеся в живых участники той трагической эпопеи рассказали, что произошло на самом деле. Сидевшие в машине должны были рвануть с места по условному сигналу — удару приклада по броне. В ожидании того самого мгновения, в реве мотора и грохоте боя, кто-то из находившихся под броней, видимо, принял удар очередного осколка за условный сигнал. Бээмпэшка пошла на таран стены. На броне никого не было...
Не долго гадали, как быть и что делать, — своих надо было выручать, это было ясно как белый день. Кто возглавит смертельно опасный рейд? Первым вызвался старший лейтенант Олег Варлаков. С ним было девять бойцов на двух машинах — БМП и БРДМ, в расчете, что обратный путь все проделают под броней. Командир отряда приказал-попросил: «Перескочите только железнодорожный переезд —и тут же поворачивайте. Мы вас прикроем...».
Все жили надеждой. Но, увы, когда машины оказались в узкой улочке, по ним ударили из нескольких гранатометов сразу. Последнее, что успел сказать в эфир Олег Варлаков: «Шторм», ты слышишь меня, «Шторм»?.. Броня подбита. Ребята ранены, я тоже...»
Был полдень — черный и дымный полдень 7 марта 1996 года в Грозном. Наблюдатели доложили командиру, что обе машины горят. Боевики пытались затащить их тягачом на промзону. Пока цепляли трос, их одного за другим сняли наши снайперы. Потом по скоплению «духов» удачно поработали минометчики. Но это было слабым утешением. 13-й блокпост «Шторму» не отвечал...
9 марта Сергей Шарапов, внешне похожий на чеченца, отправился на разведку к 13-му блокпосту. Он вернулся с удостоверением Олега Варлакова и его крестиком. Сказал, что ребята лежат у стены километрах в полутора от комендатуры. Боевики еще рыскали по промзоне, но вытащить ребят все-таки можно было. Теперь за старшего пошел Андрей Команд и н. На грузовике удалось подъехать незамеченными и погрузить тела погибших. Видно было, что, во первых, омоновцы отбивались до последнего вздоха, а во-вторых, бандиты выместили на них всю свою лютую волчью злобу, буквально изрешетив пулями...
В тот же день обнаружились и те пятеро, на спасение которых отправлялся Варлаков с товарищами. Они, увидев, что бээмпэшка ушла без них, не растерялись. Скрывшись от бандитов в дымовой завесе, после нескольких попыток побиться к своим, они заняли оборону на чердаке. У них был пулемет, в ленте которого осталось... пять патронов. Правда, еще оставили по гранате на Брата... А десять омоновцев, которые пробивались на выручку товарищам, отправились в Екатеринбург «грузом 200».
Героя России Олега Варлакова похоронили в Пятигорске, где живут теперь его мама, брат, бабушка. Екатеринбургские омоновцы установили на могиле боевого друга красивый памятник из серого уральского мрамора, помогли семье Героя с квартирой. Людмила Михайловна бережно хранит камуфлированную форму сына с золотыми аксельбантами — в ней он выносил Знамя своего отряда на торжественные построения. А вот награды на этой куртке появились уже после его смерти — Золотая Звезда Героя России и медаль «За отвагу». Руководство УВД Свердловской области в целях поощрения личного состава ОМОНа, принимавшего участие в боевых действиях, учредило нагрудный знак «Участник войны в Чечне» — на серебряном диске Георгий
Победоносец в обрамлении Российского флага. И его Олег Варлаков удостоен был посмертно. К сожалению, самые достойные фронтовики не видят при жизни своих высоких наград.
«Мне кажется, что Олежка шел к званию Героя, сам не думая об этом, — признается Людмила Михайловна. — А еще, чувствую, по жизни Бог его вел...».
Оставляем на могиле полдюжины пушистых хризантем — цветы для Героя. Цветы запоздалые...
